Мы часто читаем мысли, мнения о жизни различных философов,
которые жили когда-то и где-то, забывая о том, что рядом с нами
живут люди с не менее интересными судьбами
и взглядами на жизнь
Сегодня я хочу поделиться разговором с моей бабушкой Зоей Александровной Донских, инженером-металлургом, о различиях в менталитете поколений, жизни в советское время и философии жизни.
- У тебя нетипичная для женщины профессия – инженер-металлург. Стать металлургом было сознательным решением?
- Сейчас с выбором профессии все четко и ясно. Подрастает ребенок, родители уже знают, куда его направить. Мы были предоставлены в большей степени сами себе, так как наше детство пришлось на военное время, и родителям было некогда об этом задумываться. Самое главное, я благодарна своей маме за то, что она строго-строго следила, чтобы мы учились, хотя бы в школе. И мы ее не подводили, учились, старались.
Папа наш погиб во время войны, и нас осталось у мамы пятеро. Встал вопрос: что делать дальше? Потому что, видя, как мама работает день и ночь, мы понимали, что надо как-то ей помогать. Я решила после 7 классов пойти в училище. Очень хотелось стать учительницей.
- Получается, что стать металлургом не было твоей детской мечтой. Путь к призванию получился тернистый.
- Да, тернистый. А почему хотела стать именно учительницей? Во время войны у нас в школе в Княгинино было много преподавателей, эвакуированных из блокадного Ленинграда. Вот я сейчас наблюдаю, учителя сердятся, отношения с учениками бывают сложными. А у нас все было прекрасно. Учителя умели найти к нам подход. Не так сильно наказывали, внушали, что надо учиться хорошо. Был такой интересный случай. Я получила пятерку по географии. И назавтра не стала учить урок. А наш учитель Павел Иванович открывает журнал и говорит: «Т-а-ак, ну-ка Романова (это моя девичья фамилия), полезай к доске». А я встала и ничего не могла сказать, потом честно призналась: «Павел Иванович, я не учила», «Ну, садись, единица». Но это все как-то по-доброму было. И вот после общения с учителями у меня зародилась мысль, что надо пойти работать учительницей.
- То есть у тебя с детства сложилось положительное впечатление об учителях, тебя это вдохновило, и ты решила стать учительницей. Но как же так получилось, что учительницей ты не стала?
- А получилось так. Я пыталась поступать в училище педагогическое, но после войны было правило, что в учебные заведения в первую очередь принимаются участники войны. Куда нам там мелочи, у нас все впереди. И вот в таком раздумье я осталась. И вдруг к нам в гости приезжает с Урала мамин двоюродный брат. Он был шахтером. А жена его была воспитательницей в детском саду. Мы очень долго не виделись. Я их вообще не знала, а мама лет 30 их не видела. И вдруг они приехали. Увидели, как мама бьется, дети один за другим подрастают, надо их учить. И дядя Саша (так звали двоюродного брата моей мамы) смотрел-смотрел и говорит: «Мария Михайловна, давайте я возьму, выучу кого-нибудь до 10 класса, помогу встать на ноги. У нас детей нет. Кто поедет с нами на Урал?». Все молчат, конечно. Кому хочется уехать от мамы, да еще и так далеко?
Панорама ВСМПО АВИСМА
- И так твоя дорога пролегла на Урал.
- Да. Так осмелилась и сказала: «Я поеду». Тетка всего наобещала, что все будет хорошо. Действительно, не успела я приехать, сразу пошла в школу рабочей молодежи в 8 класс. В школе учились хорошие ребята, пришедшие из армии. Из нашего класса вышло 3 кандидата наук. Мне сказали: «Ты будешь учиться, а потом работать попозже». Но не успела я немного акклиматизироваться, как тетка сказала: «Ну что, надо, наверное, работать начинать».
- То есть ты еще училась в школе, и тебя отправили на работу.
- Это были 1950-е годы. Куда идти работать ребенку в 17 лет, точнее, даже в 16? Ни профессии, ничего. А тетка говорит: «Вот есть курсы маляров. Давай на маляра тебя отдадим». Я написала об этом брату. Брат у меня стал военным человеком. Он устроил тетке настоящий разнос, написав: «Маляром она могла работать и у себя дома». И прислал тут же немного денег на поддержку. Ну, тетка призадумалась. Надо сказать, что человек она была очень общительный, грамотный. Услышала, что нужен был технический секретарь на Соликамский магниевый завод (печатать на машинке и т.д.) в один из интереснейших цехов – опытный цех. Это был научный центр, мозг завода. И опять же я попала сразу в окружение интереснейших людей, и самое главное добрых. Они понимали, что девочка практически сирота, мне уделялось много внимания, всегда у меня интересовались, как идут дела в школе, дневник проверяли, расписывались.
- То есть было что-то вроде патронажа?
- Пожалуй, да, это был своего рода патронаж.
- Но это интересно. Сейчас ведь такого вообще не бывает, мне кажется.
- Я вот сравниваю сегодняшнее и то время, чем отличались люди. Парадокс: война принесла много горя, но почему-то после перенесенных тягот люди стали немного добрее.
- Как ни странно, казалось бы, да? Чем обстоятельства сложнее, страшнее, тем люди стараются быть добрее.
- Да, да. Вот уж действительно соль делили пополам. Я вот вспоминаю маму свою. У нее всегда был хоть небольшой, но запас. И она всегда могла поделиться, хоть два стакана муки, но дать тетке прохожей, которая говорила: «Маша, я умираю с голоду, дети умирают».
- А теперь давай вернемся к твоей работе на заводе. Работая, ты параллельно заканчивала школу. Были ли у тебя планы, куда пойти учиться дальше?
- Когда я заканчивала школу, моя тетка с мужем уехали в отпуск, и я осталась одна. А был где-то август, и мне приятельница говорит: «Ты ведь хорошо очень учишься, по литературе у тебя все прекрасно. Слушай, я вот собираюсь поступать в Пермский университет. Поехали вместе». Я говорю: «А экзамены как сдавать? Я же мало готовилась». «Да-а, подготовишься, сдашь все». Так мы поехали с ней в университет, и я действительно сдала все экзамены. Мало того, что сама сочинение написала, я еще какому-то дядьке военному, без руки помогла написать сочинение. И вот мы поступили в университет, надо ехать домой готовиться к началу учебного года. Я приезжаю, и мои, так сказать, шефы возвращаются из отпуска. Я такая счастливая, улыбающаяся говорю: «Тетя Тонечка, я ведь поступила в университет!». А она нахмурилась и говорит: «А ты у нас спросила? Ты посоветовалась с нами? Кто тебя будет учить?». Я просто опешила. Конечно, деревенский зашуганный ребенок, выросший в нужде, я и не подумала об этом. Тогда стипендия была очень маленькая, где-то 30 рублей. Образование было бесплатным, но жить-то на что-то надо было. Я пришла в цех очень расстроенная, рассказала обо всем. Мне опять же повезло на хороших людей. Я поделилась, а начальник цеха, Василий Васильевич Бородай (потом позже он был зам. министра цветной металлургии) вызвал меня и говорит: «Ты не расстраивайся, Зоенька, ты ведь хорошо работаешь, тебя все любят. Вот сейчас ты закончила школу, будем уже повышать тебя, пойдем в отдел технического контроля устраивать тебя контролером или еще кем-нибудь. Ты очень хорошо пишешь, ты показала себя как журналист. И твое увлечение литературой всегда с тобой. Ты хочешь писать? Пиши о людях, о заводе. Разве это плохо? И продолжай учиться здесь». Он мне порекомендовал пойти в горно-металлургический техникум, на вечернее отделение. Пошла, поступила, работала, потом меня избрали секретарем комитета комсомола, штатным работником уже нашего завода большого. Потом я вышла замуж и стала семейным человеком, хотя меня ругал Василий Васильевич, говорил: «Не надо так рано замуж, надо еще учиться и учиться». Позже мы с мужем переехали в Березники на комбинат такого же типа, только более крупный, по производству магния и титана. Кстати, сейчас титан в России производится только на этом комбинате. Я, имея опыт, начала работать в отделе технического контроля, приобрела новые знания, новый опыт, продукцию принимала. А к продукции предъявлялись очень высокие требования, потому что титан и магний – это авиационное строительство.
З.А. Донских
- Я вот что еще хотела спросить. По сути, любой завод, любое техническое производство это по большому счету мужской коллектив. Не было такого отношения, что «Да ладно, что там эти женщины знают»?
- Нет, такого не было. Конечно, металлург – мужская профессия. И мы, женщины, не стояли у печей, не работали с разливочными ковшами. Но были профессии, где работали в основном женщины. Много женщин работало крановщицами. Они очень лихо управлялись с мостовыми кранами, перемещали тигли с жидким металлом. Много женщин работали сортировщицами титановой губки, проверяли качество магниевых слитков (у мужчин просто не хватило бы терпения на такую работу). Такую работу доверяли именно женщинам. И, естественно, они учились этим профессиям. На комбинате всегда уважали тех, кто стремился к росту в своей профессии, не сидел на месте. Проработав какое-то время на комбинате в Березниках, я поняла, что знаний в профессии мне не хватает. И я поступила заочно в Московский институт стандартизации и метрологии.
- То есть, в любом случае, хоть это и мужская сфера, но без женщин никак.
- Да, а особенно работа с документацией, бумажная. К документации надо относиться очень бережно и внимательно.
- К слову о документации. Когда ты в 1968 г. пришла на комбинат, то предприятие работало по стандартам 1945 года. То есть тебе пришлось принимать участие в актуализации морально устаревших документов. А жизнь не стояла на месте. Развитие экономики страны шло согласно 5-летним планам (в народе – пятилетки). И комбинат, набиравший обороты, не был исключением: необходимо было идти в ногу со временем, увеличивать ассортимент изделий, повышать качество выпускаемой продукции, чтобы она соответствовала мировым стандартам и покупалась потребителями не только в СССР. И ты ведь как раз непосредственно принимала в этом участие. Ты занималась аттестацией продукции, ездила в министерства. Расскажи, как это происходило? Что значило поехать в такую серьезную командировку?
- Да, у нас командировки были только строго целевые. Наше министерство находилось в Москве, естественно, Министерство цветной металлургии. В 1960-х гг. вышло постановление ЦК КПСС о роли стандартизации, потому что запускались предприятия, продукция шла валом, а качество оставляло желать лучшего. Вот был такой пример. Мы выпускали титан. Он по своему качеству уже превзошел все технические требования, заложенные в имеющихся документах. Во время войны некогда было этим заниматься. Потом сменились цели и задачи, требования потребителя. Конечно, это все надо было привести в соответствие. Мы стремились к созданию единой системы управления качества. Вышло постановление, что вот если вы хорошо сделаете продукцию, распределите ее на три категории: 1, 2 и 3. Первая – высшая категория, это продукция, которая соответствует уровню мировых аналогов. Мы к этому и стремились.
К решению этой задачи подключили лучших специалистов предприятия, были приглашены ученые. В ходе совещаний, исследований удалось выяснить причины, по которым наша продукция не соответствовала лучшим мировым стандартам. Ученые переработали ГОСТ на продукцию с ужесточением требований. В министерстве пытались убедить нас, что, наверное, стоит начать с чего-то одного, сначала сдать одну продукцию, потом другую. На что директор комбината сказал: «Мы берем обязательство «К концу пятилетки всей продукции – высшую категорию, знак качества. А на меньшее мы не согласны».
Нас он тоже напряг всех: от ученых до рядовых инженеров. У нас рабочий день начинался с того, мы надевали спецовки и шли в цех. Все выявленные проблемы вместе решали.
Реторта с расплавленным титаном
- А ты ходила в цех сама?
- Конечно.
- И что вы там именно делали?
- Ну вот, например, был случай, спорный вопрос по количеству посторонних примесей в продукции. В моем присутствии проводили повторный отбор и анализ. И за нами было последнее слово. Мы проводили контроль качества продукции практически на месте.
- После этого вы собирали документы и везли их в Москву?
- Когда наша продукция была готова, прошла все стадии проверки качества, мы собирали подтверждающие документы о том, что она соответствует мировым стандартам. Эти стандарты мы получали с помощью институтов, с которыми сотрудничали. И мы имели возможность сравнивать качество нашей продукции с мировыми стандартами. Создавали и свои более жесткие стандарты. Все эти документы мы везли в Москву, согласовав их сначала с потребителями нашей продукции.
Склад готовой продукции
- А как происходило согласование документов? Было не просто уехать, мало поездов ходило. Были ли интересные случаи?
- При согласовании документов мне, наверное, помогало чувство ответственности, поскольку вся документация шла под грифом «Совершенно секретно». Но не обходилось в командировках и без казусов. Был у меня однажды такой случай. У нас ходил всего один поезд до Москвы. Поехали в Москву мы вдвоем – я и начальник отдела технического контроля. Везли два портфеля с документами «Совершенно секретно». Уже приехали на вокзал, и тут я вспомнила, что забыла оставить сыну ключи от квартиры (он был в это время в школе). Посмотрев на часы, я подумала, что все успею и побежала домой. Оставила ключи соседке и помчалась обратно на вокзал. Приезжаю, а поезд уже поехал и показал мне «хвост», т.е. половина документов вместе с моим билетом на поезд поехала в Москву, а половина документов – вместе со мной на вокзале осталась. А через 2 дня нам надо быть в министерстве авиапромышленности. Что делать? На комбинат звонить страшно, ехать надо срочно. Я решилась и пошла к начальнику вокзала, объяснила ему ситуацию: так и так, отстала от поезда, везу документы «Совершенно секретно». Начальник вокзала вошел в мое положение: «Сейчас свяжемся с ближайшей станцией (это была станция Чусовая), попросим вашу коллегу выйти из поезда. А через час вы уедите на другом поезде до Москвы». Дождалась следующего поезда, доехала до Чусовой, подхожу к начальнику вокзала: «Тут меня должна ждать коллега». На что мне ответили: «Да, должна. Но когда мы зашли к ней в купе, объяснили ситуацию и попросили выйти, она ответила: «Вот как отстала, так пусть и догоняет. Выходить и не подумаю». И уехала дальше». Что делать? Я доехала на поезде до Перми, взяла такси и поехала в аэропорт. В аэропорту билетов до Москвы нет. Люди машут телеграммами – кто на похороны, кто куда, а билетов нет. Делать нечего, я подошла к начальнику аэропорта, положила ему на стол портфель с документами и говорю: «Здесь документы, которые относятся к авиации, наше предприятие работает на вас. У меня случилась такая ситуация – я отстала от поезда, мне срочно нужно в Москву. Пожалуйста, посадите меня хоть на хвост, хоть на крыло, мне нужно сегодня улететь». Мне, считаю, повезло с этим начальником, он оказался понимающим человеком, не задавал лишних вопросов. Он сказал: «Пойдемте быстрее, побежали, сейчас должен полететь самолет до Москвы». Подбежали к самолету, трап еще не убрали, но посадка закончена. Начальник аэропорта забегает в кабину пилота и просит: «Слушай, забери ее, пожалуйста, посади хоть под крыло, хоть куда!» Пилот: «Да, да, у меня только в хвосте место и есть». В общем, усадили меня в хвосте. Как долетела, сама не знаю – чувствовала себя плохо из-за болтанки. Но прилетела в Москву естественно раньше моей коллеги. Взяла такси и помчалась из Домодедово на Курский вокзал (в то время не то, что аэроэкспресса не было, такси было трудно найти). Таксист молча ведет машину. А я вся на нервах, и говорю: «Что вы все молчите? Я вот первый раз в Москве, хоть бы рассказали немного о городе!». Тот просто опешил, а потом начал мне немного рассказывать о городе, о достопримечательностях, мимо которых проезжали. Так мы добрались до вокзала, я быстренько купила цветы, а тут и поезд уже подходит к перрону. Встречаю свою коллегу. Конечно, мне от нее досталось, чуть ли не цветами: «Как ты можешь?». Конечно, она тоже переживала. Это был мне урок на всю жизнь.
- Поскольку ваше предприятие связано не только с авиацией, но и с космонавтикой, не было ли случаев, когда вы встречали космонавтов?
- Да, было такое. Наше предприятие имело большую связь с космонавтами. А было это так. С первым космонавтом была удивительная встреча. Я была делегатом XIV Съезда Комсомола. Мы ездили вдвоем: один рабочий-шахтер, а я сопровождала его. Мы приехали на съезд. Съезд проходил в Кремлевском дворце съездов. Сергей Павлов был секретарем ЦК ВЛКСМ. Он вел съезд и объявляет: «Знамя ЦК ВЛКСМ внести. Знамя вносит первый космонавт Юрий Алексеевич Гагарин» (ну и его сопровождающие). Боже мой, тут я прямо как аршин проглотила, никто не ожидал, что будет Гагарин, да еще и знамя будет выносить. Приняли его необыкновенно, конечно. Тепло, горячо. Я думала, разнесут весь дворец, потому что очень много было гостей, еще и иностранных тоже. Кричали: «Гагарин, Гагарин». Юрий Алексеевич был там как гость. Позже он выступал с небольшой речью о полете, говорил о молодежи, но самое главное, что он нашей делегации пермской (я была от делегации Пермского края) вручил свои автографы и автографы второго космонавта, своего друга Германа Титова. Автографы, как говорится, были тепленькими, еще паста не высохла. И автографы эти вручались, конечно, не каждому из нас, он вручил их руководителю делегации, а потом тот их нам всем раздал. Я получила его вместе с материалами съезда.
А.А. Леонов на комбинате, июль 1977 г.
Второй случай был связан непосредственно с Уралом. Космонавты Алексей Архипович Леонов и Павел Иванович Беляев совершили полет, в ходе которого Леонов осуществил первый выход в открытый космос. Примерное место приземления экипажа было известно. И вдруг объявляют, что космонавты должны приземлиться в Пермской крае. Все, конечно, гадали, где именно они приземлятся, и каждому хотелось встретиться с космонавтами. Несколько команд ездило в предполагаемые места приземления, но космонавтов не было. Все переживали – что случилось? Космонавты приземлились в тайге, стояли трескучие морозы, был сильный снегопад. Первыми их нашли местные охотники. Потом уже сообщили в соответствующие инстанции. Посадка была тяжелой. Примерно сутки они были на морозе, но все выдержали. После этого наш край стал для них родным. Беляев меньше приезжал (да он и очень рано умер). А вот Алексей Леонов часто бывал на месте той посадки. Бывал и у нас на комбинате, приезжал в форме со всеми регалиями. Встречали его очень хорошо. Он выступал перед металлургами на площади перед комбинатом. Леонов был на экскурсии по цехам предприятия, интересовался, как получают титан. Около места приземления космонавтов (в Усольском районе) был установлен памятник, изготовленный по проекту местных скульпторов. Проект памятника согласовывался с Алексеем Леоновым. Один из скульпторов приезжал к нему в Москву для согласования проекта памятника. К месту приземления космонавтов приезжают люди со всего Пермского края, гости и сам Леонов бывал там не раз.
- А ты сама лично встречалась с Леоновым? Какое у тебя впечатление о нем сложилось?
- Я присутствовала на его выступлениях. Это очень простой, доступный человек. Он подарил несколько книг для музея комбината, в которых описал свои впечатления и воспоминания о полетах в космос. Много рассказывал о полетах в космос. Вот такая была интересная встреча с легендой нашей космонавтики.
Леонов оставляет автограф у стелы на месте приземления
- У тебя жизнь складывалась интересно, но непросто: военное детство, потеря отца, участие в восстановлении производства в стране. Но, несмотря ни на что, есть у тебя ощущение, что ты счастлива?
- Я считаю, что да, я счастлива. Хотя ведь все сводится к тому, кто как понимает счастье.
- Если сформулировать одной фразой – что же для тебя значит счастье?
- Для меня счастье – это жизнь, счастливые родные и близкие, мир и покой в доме. Забота о родных. У нас в семье мы всегда ощущали поддержку и заботу друг друга. Это тоже счастье. Благодаря этой заботе и поддержке мы все получили образование, как говорится, «вышли в люди» все, без исключения. Один брат посвятил свою жизнь армии, дослужился до звания полковника. Другой брат стал ученым-агрономом, его книгами пользовались многие колхозы и совхозы. Я стала металлургом, младшая сестра – экономистом. И мы всегда помогали друг другу. Счастье, наверное, еще и в единстве семьи. Жизнь нас разбросала по всему свету, часть родных уехала даже за океан. Но однажды мой старший брат (после гибели отца он нам был и за брата, и за отца) постановил: «Нас разбросало по свету. Но раз в году, а особенно на юбилейные даты, мы будем встречаться на родине». Его уже нет в живых (он ветеран войны, дошел до Берлина), но традиция жива до сих пор. Пусть у меня не получилось стать учительницей, журналистом, но все равно всю жизнь я работала с людьми и для людей. Наверное, это и сеть счастье.
- И еще один философский вопрос. Как ты думаешь, в чем смысл жизни? Для чего мы пришли в этот мир?
- Можно прожить жизнь, как мышка в норе, тихо, по принципу «Моя хата с краю». А можно прожить очень активно, мчаться навстречу жизни, жить по принципу «Чужая беда – моя беда. Чужая радость – моя радость». Мы, как мне думается, относимся к последней категории.
- То есть смысл в том, чтобы реализовывать себя и отдавать себя другим? Жить для других людей, не только для себя?
- Да, и делиться своими успехами, радостями, помогать другим пережить трудные минуты, разделять радость других.
- То есть быть альтруистом? По твоему отношению чувствуется, что ты альтруист.
- К сожалению, да. Может, это и неправильно.
- А кто знает, как правильно? У каждого своя цель в жизни: у одного цель – создать нечто глобальное, историческое, у кого-то – помогать другим людям.
Сейчас, мне кажется, мы живем в какое-то неопределенное время. Все очень быстро обесценивается. А какие у вас были ценности? Что вы ценили в людях? Что было важно? За что ценили людей?
- Мое поколение очень много пережило, все ужасы войны. И, наверное, поэтому у нас как-то само воспиталось чувство доброты, честность. Доброта, я считаю, это самое главное. И видеть в людях красоту, не только их отрицательные стороны, но и какие-то положительные качества. Хотя добрым и честным людям сейчас очень непросто. И сегодня меня очень обижает непонимание, нежелание понять людей. Сейчас очень непростое время.
- Твоя жизнь протекает уже во второй эпохе: сначала был СССР, теперь – Россия. Как ты думаешь, когда было лучше – тогда, в СССР, или сейчас, в России?
- Однозначно ответить нельзя, что тогда было лучше, а сейчас хуже. Что-то хорошее, доброе было и в СССР. Конечно, не зря появилась присказка в народе «Хочу обратно в СССР». Значит, в том времени было что-то хорошее. Было бесплатное образование, медицина и много чего еще. Сейчас появилось больше свободы слова, мыслей, свободы действий. Хотя, на мой взгляд, это не всегда себя оправдывает, так как люди этим пользуются не всегда разумно. Еще один положительный момент – больше ставку делают ставку на молодых. И это мне очень импонирует. Но когда только это осуществится полностью? Наверное, когда мы перестанем быть глухими друг к другу.
З.А. Донских
- Мы поговорили о том, что было в прошлом, о настоящем. А какой ты хочешь видеть Россию в будущем?
- Самое главное мне бы хотелось, чтобы люди стали более человечными, понимали лучше друг друга. И чтобы взаимопонимание было не только в узком кругу, но и во всем мире.
Фото: автора и из архивов Зои Донских
