Качественные театральные тексты в наше время – на вес золота. Оттого, возможно, их часто стараются «перепрочесть», по-своему поставить, интерпретировать. Полюбившаяся многим проза Михаила Хейфеца (с явными элементами психоанализа) «Спасти камер-юнкера Пушкина» получила новый сценический голос, благодаря вологодским театральным деятелям - режиссеру Александру Чупину и актеру Михаилу Морозову. Нижегородский «Театральный цех» заботливо доставил этот моноспектакль к нам. Что же получилось в результате «эксперимента с современной драматургией» и как преобразилось лицо спектакля, читайте в нашем материале.
Все тихо и неподвижно; меланхоличная музыка, заполняющая пустоту ожидания, заставляет улыбку раствориться, а портреты на стенах так и следят за каждым вздохом своими неподвижными плоскими черными глазами… Такая побуждающая к размышлениям атмосфера встретила нас в арт-клубе «Маяковка, 10». Людей все не было и не было, и вдруг они нахлынули – волна за волной, шумные, говорливые. «Сегодня прямо-таки день встреч!», «А вы были на первом спектакле? Там еще балерина…», «Кафе открылось наверху, может, сходим после?» – раздается вокруг – жизнь закипела!
Совсем юные девушки, молодые люди в очках, женщины элегантного возраста, мужчины в расцвете сил – такая пестрая публика! При взгляде в упор они глаз не отводят, даже сфотографироваться для нашего журнала не прочь. И, как всегда, все очень вежливы и дружелюбны. Что же, веселые люди пришли на «веселый» спектакль.
Щелчок! Гаснет свет. От темноты кружится голова. Вдалеке – яркий синий прожектор. Актер осторожно пробирается на сцену, осматривает декорации, словно в недоумении; герой растерян и потому загадочен. Вдруг, как ни в чем не бывало, он выкрикивает первую строчку своего текста и оживленно начинает повествование. Манеру отчеканивать слова, мастерство перебегать от образа к образу, разнообразие тембров и интонаций стоит особенно отметить. Этот актерский «набор» вкупе со звуковым сопровождением вполне компенсирует, казалось бы, скучноватый жанр моноспектакля. Михаил Морозов определенно порадовал публику своей энергичной игрой.
Что же? Весь спектакль окажется милым кривлянием? И ничего больше? Но подождите: нотки нервического смеха проскальзывают между строк. Герой словно теряет рассудок на почве Пушкина. Пушкин как навязчивая идея – такой мотив будет преследовать нас до конца представления.
Актер один, но героев много – хватит на пьесу Кальдерона или, к примеру, Мольера. Михаил Морозов то вживается в образ Питунина (главного героя), то превращается в самого Пушкина, с тяжеловесным голосом и острым взглядом из-под черного цилиндра, накал которых умаляет, пожалуй, только шуточная манера повествования. Что это означает? У героя – шизофрения, раздвоение личности? Натура получается глубокая.
У режиссера Елены Фирстовой, к слову, аспект психического расстройства слабо прослеживается. В целом, ее версия «Пушкина» куда более комическая и ярко-образная: актеров несколько, реквизита много, есть сцены с танцами и так далее. Эту «женственность» репрезентации устранила рука режиссера-мужчины. У Фирстовой Михаил Питунин не испытывает такого сильного эмоционального и нервного напряжения при слове «Пушкин», у Чупина - испытывает. Елена Фирстова представила нам главного героя более уравновешенным, более способным к ироническому взгляду на те «кульбиты», которые порой выделывает реальность (как Хорь у И. Тургенева, «возвышался даже до иронической точки зрения на жизнь»).
Все вышесказанное, тем не менее, не означает, что Михаил Питунин в интерпретации Александра Чупина является менее развитой личностью. Питунины у Фирстовой и у Чупина попросту разные.
У актера Михаила Морозова получился совершенно очаровательный образ: такой проникновенный и искренний, готовый вывернуться наизнанку, отдать себя без остатка. Новелла за новеллой повествование подходит к теме принятия через отрицание. Герой сначала кричит о своей неприязни к Пушкину («Почему Дантес его раньше не пристрелил?»), потом ввиду обстоятельств ищет у него помощи (Лера: «Что вы за козлы? Ты что, даже Пушкина не читал?»), а потом растворяется в нем («...куда-то едем. Куда? Ах, ну да: это меня в карете Дантеса везут вместе с раненным Пушкиным»).
Все, что мы слышим со сцены, – это записки умершего или бред пациента психиатрической лечебницы. Так или иначе, личная драма Михаила Питунина никого не оставила равнодушной. Публика с трепетом наблюдала за чередой экзистенциального выбора, настигающей героя, по-доброму смеялась над его наивностью, сопереживала его утратам. Слезы на щеках женщин, сидящих в зале, руки мужчин, сжатые в кулаки, говорят сами за себя.
«Спасти камер-юнкера Пушкина» – это еще и драма о предопределенности. «Нельзя было спасти Пушкина», – заключает Питунин после изучения кипы книг о поэте. Простой петербургский парень, закончивший техникум, отслуживший в армии, женатый и разведенный, чувствует надлом в собственном сознании, после чего рвется к знаниям о своей «навязчивой идее», о Пушкине; размышляет, что бы могло спасти «наше все» от трагической смерти в 37 лет. Питунин мог бы стать исследователем с такими амбициями. Но, как нельзя было спасти Пушкина, так нельзя спасти и Питунина, только последнего - не от рокового выстрела, а от прозы жизни.
«Так что, Александр Сергеевич, наша песенка, похоже, спета. Что за песенка?» – чудесная песенка – «Каникулы любви» в исполнении сестер-японок Дза Пинац. Должно быть, после представления публика еще долго напевала «А у моря, у синего моря, со мною ты, рядом со мною…» Именно под звуки этой мелодии актер выходит на поклон, зрители сначала просто аплодируют, потом встают и хлопают уже стоя. Михаил Морозов, словно опустошенный сосуд, после такого эмоционального раскрытия получает заслуженную отдачу от публики, наливается энергией и расцветает на глазах, словно уже готовый рассказывать историю Михаила Питунина снова и снова.
Цветы последние милей
Роскошных первенцев полей.
Они унылые мечтанья
Живее пробуждают в нас.
Так иногда разлуки час
Живее сладкого свиданья.
Так и мы будем трепетно ожидать новой встречи. Nevvod надеется на скорый визит вологодских театральных мастеров к нам в Нижний Новгород с новыми работами и новыми характерами!
