30 октября — день памяти жертв политических репрессий... Малозаметная дата календаря, таящая неизвестные и жестокие страницы истории и миллионы покалеченных судеб. Невозможно вместить объем сведений, существующий на данный момент и открытый для свободного доступа, в небольшую статью. Конечно, мы начали поиск с материалов, касающихся непосредственно Горьковской (Нижегородской) области, но и здесь оказалось много неизведанных пластов информации, к которой сложно относиться объективно: за каждой цифрой стоит человек.
Государство в государстве
Течёт река Унжа… Левобережный приток Волги. Испокон веков за левым берегом Унжи кто-нибудь да прятался. Преступники, старообрядцы, раскольники, те, кто хотел уклониться от службы в Царской армии, и прочие находили здесь, в почти непроходимых болотах и лесах, ища для себя прибежище и безопасность. Моста через Унжу до сих пор нет. Но вот пришло время, когда за этой рекой большевики сами решили спрятать от всего мира тысячи людей. Закипела работа.
УНЖЛАГ ограждало тройное кольцо заборов. Он входил в ГУЛАГ, как и всё тюремное ведомство, а ГУЛАГ, в свою очередь, располагаясь на территории СССР, был государством в государстве, осуществлял руководство местами массового принудительного заключения и содержания в 1930-1956 годах.
Система ГУЛАГ объединяла 53 лагерных управления с тысячами отделений и пунктов, 425 колоний, а также более 2000 спецкомендатур. Всего свыше 30 000 мест заключения ГУЛАГа осуществляло руководство системой исправительно-трудовых лагерей.
Окаймлённая на юго-востоке железнодорожным путём «Нижний Новгород (тогда ещё Горький) – Котельнич», а на северо-западе - рекой Унжа, начала появляться на границе Нижегородской и Костромской областей секретная страна под названием УНЖЛАГ – Унженский исправительно-трудовой лагерь. По площади УНЖЛАГ сопоставим с территорией таких стран, как Дания, Нидерланды, Бельгия и Швейцария. Она включала в себя северо-запад Нижегородской области и огромный кусок области Костромской. Чтобы добраться от «столицы» УНЖЛАГА, поселка Сухобезводного, до его северного отделения на станции Поеж, нужно было ехать на поезде всю ночь. Но узкоколейка уходила ещё дальше. Следы эти окончательно затерялись. Шпалы и рельсы поглотило ненасытное болото.
Но в то время Унженская железная дорога, чья длина составляла почти 200 километров, протягивала свои линии по всем направлениям. Они заканчивались отдельными лагерными пунктами (ОЛП), располагавшимися, как правило, по берегам рек – Белый и Чёрный Лух, Каливец, Керженец, Лапшанга. Каждый из них обозначался номером. Всего было то ли 25, то ли даже 30 ОЛП. Дело в том, что некоторые числились под одними номерами. Они делились почкованием по разным причинам. Когда, например, в «девятку» пришел эшелон с фронтовиками, находившимися в плену, но не сотрудничавшими с фашистами, они не могли ужиться с бывшими полицаями и изменниками родины. Началась такая бойня, что идеологических врагов пришлось развести по разные стороны колючки. Бывший конвоир В.П. Голубев вспоминал: «Охрана не могла их разнять. Фронтовики не хотели подчиняться полицаям, которые были назначены бригадирами и десятниками, старостами бараков».
История создания УНЖЛАГа
Официально УНЖЛАГ был создан 5 февраля 1938 года. Но это только на бумаге. На самом деле места для врагов отечества здесь присмотрели давно. Пётр I ссылал сюда непокорных стрельцов. Впрочем, как говорят, ссылали сюда и раньше, вот только документов никаких не сохранилось.
Места, конечно, самые каторжные. Глухие леса, болото на болоте, студёные зимы. Тем не менее, еще в 1913 году Николай II распорядился проложить здесь железнодорожную ветку через разъезды Каменный Овраг – Перехватка, но не вышло. Началась Первая мировая война. Но поселок Сухобезводное возник именно в это время. Название своё получил он потому, что река протекала от него в семи верстах, пришлось рыть колодцы, глубина которых достигала порой до 30 метров.
В 1918 году, несмотря на разруху, началось строительство железной дороги Горький-Котельнич. Уже в следующем году пригнали сюда закоренелых врагов большевиков – буржуев, священнослужителей, интеллигенцию, офицеров царской армии. Они и прокладывали рельсы.
Количество заключённых УНЖЛАГа менялось: на 1 апреля 1938 г. оно составляло 15 245 чел., на 1 января 1950 г. - 30 210 чел., на 1 января 1960 г. - 12 968 чел. Во время войны и первые послевоенные годы в УНЖЛАГе работали 2923 немца-спецпереселенца (данные на 1 июля 1946 года). Условия работы и жизни у них были практически такие же, как у заключённых, но заключёнными они не числились.
Пик роста численности пришелся на 1941 год, когда немцы начали бомбить северные лагеря Беломоро-Балтийского канала. Всех заключенных вместе с конвоирами, начальством, вольнонаемными с их семьями перевезли в УНЖЛАГ.
Доля политических заключённых (осужденных по 58-ой статье) в УНЖЛАГе также менялась по годам: в 1938 году их было 53,4 % (8 265 человек), в 1943 году — 44,7 % (10 681 человек) и 1952 — 29,5 % (8 563 человек). Падение числа политических заключённых, арестованных по 58 статье за так называемые «контрреволюционные преступления», связано с организацией Особых лагерей, куда были помещены осуждённые почти по всем пунктам 58 статьи, за исключением 58-10 (антисоветская пропаганда).
В УНЖЛАГе было и женское лаготделение, в начале 1943 года в нём содержалось 4980 заключённых женщин или 20,8 % от общего числа заключённых, в мае 1952—1428, 4,9 %, то есть доля женщин среди заключённых упала в послевоенные годы более чем в 4 раза.
Структура УНЖЛАГа
В 30-х годах прошлого века в Горьковской области функционировали и другие лагеря – в Буреполоме, Ветлуге, Варнавино, Сарове – и три «кочующих», которые строили автомобильные и железные дороги. Они меняли свои названия и до официального возникновения УНЖЛАГа в основном все были ликвидированы, за исключением Саровского и Буреполомского.
Главным принципом УНЖЛАГа уже тогда стала чёткая специализация. Каждый лагерь занимался своим делом. В основном, конечно, речь шла о лесоповале, деревообработке, сплаве леса. Но «четверка» принимала новоприбывших и сортировала их по лагпунтам, на «семёрке» располагалась больница, в лагпункте № 12 изготавливали сельскохозяйственный инвентарь, в ОЛП № 9 находились немецкие военнопленные, а ОЛП № 11 называли «человеческой свалкой», куда переводили доходяг, которые находились на грани жизни и смерти. 18-й лагпункт был штрафным, куда отправляли провинившихся. Редко кто оттуда возвращался живым.
А на других ОЛП жизнь била ключом, правда, нередко тоже доставая по голове. Здесь занимались овощеводством, работали две швейные фабрики, ремонтно-механические мастерские, выпускались шпалы, мебель, лыжи, корпуса для часов, обувь, кирпич, гончарные изделия, было организовано техническое обслуживание железнодорожного транспорта и колёсной техники.
О бывших узниках УНЖЛАГа
В мемуарах писателя Льва Копелева «Хранить вечно» есть повествование о его пребывании в УНЖЛАГе. Сам себя он причислял к лагерной элите. Когда бывшего майора Красной Армии назначили помощником начальника лагеря по быту, то есть завхозом, ему дали дополнительный паёк. Вот фрагмент из его книги: «В этот вечер я сидел в столовой за особой перегородкой, ел порошковый омлет, тушеную картошку, куски жирной селедки. За перегородкой толпились доходяги в грязно-серых бушлатах, смотрели неотрывно, одни потухшими, пустыми глазами, у других - хищно проблескивала злая, жадная зависть. Дневальные, такие же доходяги, отгоняли их бранью и пинками. Я старался не глядеть в ту сторону, не слушать. Великолепная, давно не виданная пища! Когда увидел, почуял запах, даже дыхание перехватило от блаженной радости. Но глотать было трудно и с отвычки, и от боли в горле, в скулах, и от хриплых вздохов за спиной...»
Василий Макарович Пашин:
«Кормили нас плохо: 400 г хлеба в день, баланда. Жиров никаких не давали, а норма выработки 7-10 кубометров древесины. Если не выполняли норму несколько дней, сажали в изолятор, в крохотное помещение, где 10-15 человек могли только стоять. Стояли всю ночь, а утром — на работу. В любую погоду. С собой брали две пары лаптей, но их на смену не хватало».
Михаил Иванович Тюкалов:
«Лес валили вручную. Инструменты: пила-поперечка, пила-лучевка, топор. Все несли на себе в делянку. Начальником санчасти была жена начальника лагеря. Она отправляла на работу всех, кто хотя бы чуть-чуть ходил. По дороге от простуды и голода умирали по 6-8 человек в день. Умерших несли на носилках до зоны. Ночью вырывали неглубокую ямку-«могилу», слегка засыпали землей или снегом, ставили деревянный крестик и номер статьи. Фамилии, имена писать было запрещено».
Николай Фомич Поцик:
«В 1949 году был страшный голод. Хлеба давали 50 граммов утром и 50 — вечером. Суп — листик зеленой капусты, вода, ложка растительного масла. Однажды привезли соленую кильку и селедку и давали без нормы. Голодные люди набросились на еду и стали пухнуть от соли и воды. Смертность была жуткая. Мертвых вывозили машинами».
...О зависти к лошадям
Лес в УНЖЛАГе перевозили в основном по железной дороге или сплавляли по рекам. Колесной техники имелось всего ничего – только 30 единиц, причем машины были оснащены газогенераторными двигателями и часто выходили из строя. Основным, конечно, был гужевой транспорт. Один из зэков, Юрий Васищев, писал домой во Владимир: «Мечтаю стать лошадью. Они работают всего по шесть часов, всё остальное время отдыхают»
Люди науки и искусства
Среди заключенных попадались бывшие партийные руководители, государственные чиновники, генералы, люди науки и искусства, литераторы.
Из творческих работников, попадавших в Унжлаг, как и в другие лагеря, самыми большими льготами пользовались именно артисты. Они были востребованы. С пилой и топором дел не имели, от дистрофии не умирали. Певец Николай Николаевич В. был приговорен на десять лет, и большую часть срока числился санитаром в больнице. Позднее стал руководить всей художественной самодеятельностью. Под его началом находились два оркестра народных инструментов, духовой оркестр, джаз-группа, кукольный кружок, музыкальные кружки, готовящие баянистов, аккордеонистов, скрипачей, пианистов. Были в лагере детская опера, детский балет, театральная студия. Её возглавлял бывший киноактёр Рой.
Тенор Николай Ш. отбывал свой пятилетний срок за анекдот, рассказанный в незнакомой компании, где нашлось сразу два стукача. После освобождения жить в Москве ему всё равно не разрешили, и о его дальнейшей судьбе ничего неизвестно. В любом случае со сценой она была не связана.
Кстати, была библиотека в УНЖЛАГе, и очень приличная. Её привезли сюда с Беломорканала. Имелись прижизненные издания сочинений Александра Пушкина и Николая Гоголя, подшивки дореволюционных журналов, книги, выпущенные Сытиным. Увы, пожар в библиотеке, которая осталась в Сухобезводном после расформирования УНЖЛАГа, уничтожил все эти раритеты.
О поэте...
Были в УНЖЛАГе и известные поэты. Это, прежде всего, Василий Павлович Фёдоров.
С токи зрения тогдашних цензоров, Василий Павлович Фёдоров сочинял стихи идеологически неправильные. Он родился в Перми в августе 1883 года. Был потомственным дворянином, в 1909 году окончил естественный факультет Казанского университета, преподавал в гимназии. В 20-е годы прошлого века заведовал кафедрой физики Энергоинститута на Днепрострое, работал в Ташкенте и Баку.
Но физика неожиданно потянула на лирику. Зная несколько иностранных языков, Фёдоров занялся переводами. Свои же собственные стихи он не показывал никому. Потому что не приветствовал приход к власти большевиков. Он был арестован по доносу перед Великой Отечественной войной за то, что в частном разговоре хвалил поэзию Сергея Есенина, стихи которого тогда были запрещены. Его признали виновным в антисоветской пропаганде и агитации и осудили на 6 лет. 15 декабря 1942 Фёдоров умер в УНЖЛАГе от дистрофии.
Василий Фёдоров до сих пор не реабилитирован. Архив поэта во время следствия был уничтожен. Кое-какие стихи сохранил Георгий Шенгели. Вот одно из них:
Мы достигли заветных исканий,
Претворили в действительность миф, —
И сердца наши — хмурые камни,
И мечты наши — мертвый залив.
Мы живем словно в темном вертепе,
Забываем созвучия слов...
В наших душах один только пепел
Никому не приснившихся снов.
Мы — недвижно-застылые боги
На пороге седьмого дня.
Сторожит нашу думу двурогий
Тонкий месяц, упавший в ивняк.
Подойди же, случайный путник, —
На властителей сказок взгляни,
И неси в твои трудные будни
Наших грез головни.
Если можешь — засмейся над нами,
Если хочешь — молча пройди,
Но запомни: мы были огнями.
Но запомни: огонь впереди!
УНЖЛАГ помнит своих обитателей, хотя и не всех. Здесь погибло много староверов, здесь заведовал гаражом Герой Советского Союза, танкист Анатолий Марунов, варил баланду для заключенных повар сталинской дачи В.И.Лабазер, валил столетние сосны отец космонавта Германа Титова Степан Павлович. УНЖЛАГ принимал всех, но выпускал неохотно.
Между прочим, Анатолий Павлович Марунов был коренным нижегородцем. Он родился в селе Владимирское Воскресенского района, воевал с 1942 года. Тракторист быстро освоил премудрости вождения танка, отличился на Курской дуге, при форсировании Южного Буга и Днестра, при освобождении Молдавии, Румынии и Болгарии. За два дня – 17 и 19 февраля 1945 года – его тридцатьчетверка подбила 11 вражеских танков, 5 бронетранспортёров и штурмовое орудие. С 1949 года работал в органах МВД СССР. В УНЖЛАГе он находился по месту службы. Анатолий Павлович умер в 1993 году, похоронен на кладбище «Красная Этна».
Михаил Петрович Якубович (1891-1980) был праправнуком декабриста, капитана Нижегородского драгунского полка Александра Якубовича, племянником поэта Петра Якубовича. С юношеских лет участвовал в революционном движении, поддерживал меньшевиков. Это аукнулось ему в 1930 году. Был арестован, подвергся пыткам, признался во всех смертных грехах. В марте 1931 года его приговорили к 10 годам тюремного заключения.
Срок этот он отбывал в УНЖЛАГЕ, а после освобождения работал по найму. Но вскоре его снова арестовали. Отсидел он на два года больше положенного, после чего его сослали в Караганду. Мемуары Якубовича были использованы Александром Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ» и Роем Медведевым в книге «К суду истории».
В УНЖЛАГе пытались перевоспитать и командира дивизии Николая Николаевича Литвинова. Он участвовал в Первой мировой войне, был награждён за храбрость Георгиевским крестом. В Красной Армии командовал кавалерийским полком, а потом бригадой, занимал ответственные посты в РККА. В 1939 году был арестован как участник военного заговора и приговорен к 8 годам лишения свободы. С 1948 года работал на Московском ипподроме.
Кто населял эту секретную страну, как туда попадали её будущие жители, каков был их быт можно прочитать у А.И.Солженицына в его книге «Архипелаг ГУЛАГ», где на частных примерах описывается большая и печальная картина угнетения руководителями страны собственного населения, и книга эта не для впечатлительного читателя. Правда, Александр Исаевич конкретно об УНЖЛАГе ничего не рассказывает, упоминает вскользь его пару раз, хотя этот лагерь был самым крупным в средней полосе России, но из-за высокой секретности, поддерживаемой НКВД, сведений о нем было крайне мало. И если бы не письменные свидетельства, то о УНЖЛАГе мы могли бы и не узнать.
Что же позволяло поддерживать режим секретности? Солженицын пишет, что каждый, кого выпускали из лагеря на волю, давал подписку о неразглашении, а порою, не имея причин к возвращению на родину, многие бывшие заключенные селились близ лагеря и трудились там же в качестве вольнонаемных. В том же Сухобезводном можно встретить украинские, немецкие, армянские, молдавские, грузинские фамилии.
Память
Размеры бывшего лагеря таковы, что еще ни одна из экспедиций, которые наведываются в УНЖЛАГ каждый год, не смогли составить его точную карту и нанести границу его владений. В том числе подобные экспедиции проводит и нижегородский клуб «Экстрим - НН», целью которого является установка поклонных крестов в местах расположения лагерей и сбор информации и артефактов для музея памяти жертв политических репрессий в п. Северный.
Точное число заключенных, проведших многие года в ОЛПах, до сих пор неизвестно. Ныне руины УНЖЛАГа разбросаны на территории Варнавинского района Нижегородской области и Макарьевского района Костромской области. Следов существования УНЖЛАГа осталось крайне мало: заросшие просеки, сгнившие и обвалившиеся деревянные бараки, оставшиеся кое-где лежневки.
Летом 2009 года в Макарьеве Костромской области был открыт памятник жертвам сталинских репрессий, выполненный в виде поклонного креста. Конструктивной основой монумента стали рельсы заброшенной узкоколейной железной дороги, некогда связывавшей различные лагерные пункты и лесозаготовки УНЖЛАГа.
