Михаил Солунин - соавтор большой фотовыставки недавно с успехом прошедшей в Русском музее фотографии - один из тех, кто был в микроавтобусе, на который в Ингушетии варварски напала и затем сожгла группа людей в масках. «Невод» встретился с молодым талантливым нижегородским фотографом, чтобы спросить, как он пережил произошедшее и куда планирует как фотограф развиваться дальше.
В среду, 9 марта, в Ингушетии, на 595-ом километре трассы «Кавказ», недалеко от административной границы с Чеченской Республикой было совершено дерзкое нападение на микроавтобус с российскими и зарубежными журналистами и правозащитниками. Группа неизвестных с помощью легковых автомобилей заблокировала движение, следовавшему в Чечню автобусу, после чего люди в масках, по разным оценкам в количестве от 15 до 20 человек, начали разбивать окна, вытаскивать людей из автобуса на обочину и жестоко избивать их палками. Налётчики сожгли автобус и скрылись в направлении Чечни.
«После произошедшего я многое переоценил»
- Прошла неделя после нападения на тебя и твоих коллег. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Физически всё почти в порядке, остались только синяки и ссадины. Психологически - трудно.
- Что это была за поездка? Куда и зачем вы ехали?
- Я ехал в Ингушетию снимать для нашего инстаграма, для Everyday Russia. Это был пресс-тур для журналистов с целью освещения деятельности Комитета (общественная организация «Комитет по предотвращению пыток» - здесь и далее примечания редакции). Также в автобусе были правозащитники. Я был в качестве фотографа. Снимки, которые я делал, потом можно было продать тем СМИ, которые там были.
- Что такое Everyday Russia?
- Это проект, в котором мы рассказываем о регионах России. Мы хотим рассказать о всех 85 субъектах России. Мы рассказали уже больше чем о половине. Ингушетии не было. Мне предлагают поехать туда на три дня. Я думал, что сниму, расскажу, но ни о чём я, собственно, не рассказал.
- Какова твоя роль в этом проекте?
- Я - куратор, занимаюсь поиском авторов по России, отбором снимков, ведением инстаграма. Автор проекта - Миша Мордасов. Это проект о России не по телевидению, не со страниц правительственных газет, а проект о настоящей живой стране, о людях, которые в ней живут, о городах.
- Вернёмся обратно к Ингушетии. Что вы там делали?
- Там проходили встречи с заявителями в эту организацию. Журналисты общались с заявителями, которых приглашал Комитет.
- После Ингушетии вы поехали в Чечню, правильно?
- Мы жили в Чечне, в гостинице «Грозный-Сити». В ту среду мы ездили в Беслан возложить цветы. Как можно быть рядом и не посетить место этой страшной трагедии? Мы просто возвращались в Грозный. Ночь, трасса, Кавказ, привет!
- Из СМИ мы часто слышим о чеченском следе в покушениях и даже убийствах правозащитников, политиков, журналистов. Были ли у тебя опасения по поводу пребывания в Чечне?
- Я этого не знаю. Я не знаю эту тему. В Чечне живут приветливые люди. У меня в Грозном есть хорошая знакомая. Я ехал без каких-либо опасений. У меня там у отца раньше жили родственники.
«Ты готовишь выставку, думаешь об этом и, если всё проходит хорошо, то словно вдыхаешь свежий воздух и продолжаешь работать дальше»
- Недавно в Русском музее фотографии у вас с Анастасией Макарычевой проходила большая совместная выставка под названием «Жизнь без гламура». Было ли у тебя раньше что-то подобное?
- Это первая такая крупная выставка. Много людей пришло! Прессы много. Здорово! Я бы лучше ещё одну выставку сделал, чем съездил в Ингушетию.
- Ты получил от выставки тот эффект, который ожидал?
- Мы получили очень много положительных отзывов. Нам говорили, что выставка - на хорошем уровне. Было приятно получить такое внимание. Когда ты снимаешь год, два, то полезно подвести некую черту, итог. Чтобы за этой чертой тоже хорошее пошло и стало даже лучше. Ты готовишь выставку, думаешь об этом и, если всё проходит хорошо, то словно вдыхаешь свежий воздух и продолжаешь работать дальше.
- А как часто ты отправляешь свои работы на всевозможные фотоконкурсы?
- Я такой человек, что могу загореться, но в последний момент сказать себе, что не дотягиваю и забить, а потом смотрю, кто прошёл, выиграл и думаю: мог бы и отправить.
- Что ты сейчас снимаешь? Где трудишься?
- Я работаю внештатником в издательском доме «Коммерсантъ», но я не снимаю новости, я снимаю глянец. Можно сказать, что сейчас я фотограф светской хроники и предметный фотограф: снимаю ювелирные украшения, дорогие часы, еду. Мне очень нравится снимать часы. Главное - их не трогать, потому что они очень дорогие. Часы могут стоить и два миллиона рублей, и больше. Самые дорогие часы, которые я снимал стоили четыре. Я только свои схемы световые использую, бумажки перекладываю и говорю, как часы надо положить.
Сейчас мне нечем снимать. Очень странно было слушать потом аудио - у журналиста был всё это время включён диктофон. Видимо у меня было шоковое состояние, когда я сказал: «Бл#*&ь, там же техники на 300 тысяч!». Когда нам вернули вещи из гостиницы, то я выкинул все зарядки и шнуры, чтобы памяти никакой не было. У меня сейчас благодаря коллегам и друзьям собрано 170 тысяч рублей: на камеру и нецелый объектив.
- То, что произошло повлияло на тебя как на фотографа?
- Я не знаю пока. На жизнь мою повлияло. Я многое переоценил, стал по-другому относиться к мелочам. Сейчас нет желания пить алкоголь. Думаю, неужели мне раньше это хотелось? Ты сидишь дома на диване, рядом - твой ребёнок, и ты понимаешь, что это очень круто. Я успел увидеться с большинством своих друзей. Я просто рад с ними находиться. Я не думаю, что в моей фотографии что-то сильно изменится, разве что она станет ещё добрее.
«Хочется, чтобы моя работа приносила людям пользу»
- Чем занимаешься помимо коммерческой съёмки?
- У меня есть большой проект, который возможно скоро будет опубликован, опубликован хорошо, в известных изданиях. Это проект о спорте и людях. Думаю, что ближе к лету он увидит свет.
- В Нижнем Новгороде?
- Не уверен, мои амбиции насчёт этого проекта выше. Здесь он будет показан, но я не знаю где. Я не вижу площадки, где бы хотелось его показать. Если только в Музее фотографии (Русский музей фотографии), больше попросту негде. У нас нет площадки, где молодой фотограф мог бы сделать свою небольшую выставку. Нет пространства, объединяющего людей, куда бы было интересно приходить. В Арсенал ты просто так не попадёшь.
- Как долго ты снимаешь свой проект?
- С осени. Мы сейчас ищем спонсоров, чтобы он мог проехаться по городам. Я рассчитываю этим проектом ещё и людям помочь, чтобы они поддержку получили, какое-то финансирование.
- Свой проект ты снимал в Нижнем Новгороде?
- Да.
- А как часто ты снимаешь за пределами города?
- Нечасто. Я больше местный фотограф. Мне порой даже у себя на районе интересно что-то снимать, когда я с собакой гуляю.
- А не хотелось бы фотографировать в совершенно разных уголках планеты?
- Мне хочется заниматься чем-то важным. Мне хочется, чтобы моя работа приносила людям пользу. Я могу снимать жирафов, обезьян и всё прочее, но для меня в душе это будет бесполезно.
Мне сейчас больше интересно заниматься не одиночной фотографией, а именно проектами. Фотограф приходит снимать новость, например, о том, что состоялось какое-то соревнование: хоккей или футбол. То, что они играют - это факт, а как эти люди пришли к тому, что они играют? Как выглядит их повседневная жизнь? Как выглядит их быт, их отношения. Вникать в это глубже куда интереснее, чем снимать факты. Мне всегда интересно изучать объект съёмки, проникать как можно глубже.
- Как ты это делаешь?
- Нужно войти в круг доверия человека, чтоб ты был в этом обществе своим. Когда только начинаешь снимать, видишь, что фотографии - неправда, они поверхностные. Для проекта я ездил на соревнования, ездил к людям домой. Когда ты ночуешь с человеком в одной комнате в гостинице, находишься целый день у него дома, ты погружаешься. Для меня это самое главное, что пустили в круг. Когда я свой, я могу камеру поднимать, когда захочу. Это самое главное - получить доверие.
«Мне всегда была интересна журналистика»
- Скажи, а как и когда ты попал в фотографию.
- Я купил камеру, примерно семь лет назад, когда мне было 21. Передо мной тогда стоял выбор: либо высшее образование, либо фотография. Я выбрал второе. Я тогда работал электриком, попал в Музей фотографии, где познакомился с моей будущей коллегой, с которой я долго потом работал в издательстве «Газетный мир». Поначалу я там снимал цветочки и другую фигню и мне платили по 150 рублей за снимок. Когда тебе хочется в эту сферу попасть, ты будешь всё, что угодно делать, ты начнёшь с самого низа. Я приезжал к родителям на дачу, снимал мамины тюльпаны и продавал эти снимки. За месяц получалось пять-семь тысяч рублей. Зарплата электрика была 15 тысяч рублей, а тут ты цветы поснимал и получал половину зарплаты. В один прекрасный момент меня позвали туда в штат.. Я понимал, что теряю в заработке, но также я понимал, что искренне хочу этого. Мне предложили зарплату в восемь тысяч рублей. Четыре тысячи я тогда платил за съёмную квартиру. То есть, я «проваливался» вниз, но ушёл на эту зарплату. И так, потихоньку из цветочков-букашек я приехал в Ингушетию.
- На какую камеру ты тогда снимал?
- Обычная зеркала, Canon 500d. У меня сейчас вообще никакой нет, поэтому я бы и ей был рад. Я взял камеру в кредит - мой первый и единственный в жизни. Мне до сих пор приходят сообщения из этого долбанного банка. Сама камера стоила 30 тысяч, но мне впарили ещё страховку за пять. И я думал: «блин, ну я же уже всё выплатил, а тут ещё пять тысяч, которые я вообще никому не должен». Просто дико хотелось этой работы, хотелось этим жить, а когда так сильно хочешь, то твои желания материализуются.
Потом моя зарплата в «Газетном мире» начала расти и постепенно с 8 тысяч она доросла где-то до 20 тысяч рублей, и ...
- Тут ты снова «обрушился»...
- Да! То есть, в работе меня постоянно бросает вниз-вверх. Я еду на работу и, например, вижу какую-то метель офигенную, а мне надо ехать в студию, и я начинаю думать, что я не должен этим заниматься: снимать еду, моделей. Я хочу ходить по улице, снимать мероприятия. Мне не хватало экстрима, движухи. Мне всегда была интересна журналистика, а тут меня позвали в «Комсомолку» на зарплату в тысяч 12 рублей. Я пошёл. Для меня это было сподвижкой искать что-то ещё. Работая в «Комсомолке», я снимал частные заказы.
В «Комсомолке» я достаточно быстро наработался, затем съездил поснимать «Дом-2», и после этого наступило такое долгое время, когда я работал на фрилансе. Меня позвали внештатником в «Коммерсантъ», потом у меня родился ребёнок, нужна была какая-то стабильность, и я пошёл работать в «Патриоты Нижнего» (газета входит в медиахолдинг группы компаний «Столица Нижний»). Наверное, этого не стоило было делать, потому что я вроде и получал стабильность, но в тоже время за восемь месяцев работы, я потерял очень много контактов, наработок. Я тогда внутренне немного перестраховался, в первый раз за всё время. Прогнулся, что ли, а надо было дальше идти по своему пути.
- Как только ты чувствовал, что пора уходить, то каждый раз находил новое место работы. Как тебе это удавалось?
- Ты общаешься с коллегами-друзьями и куда-то попадаешь. Но, чтобы снимать в «Коммерсанте» просто фотографом быть недостаточно, надо что-то ещё соображать, должно быть какое-то чувство, стиль. Работа в «Коммерсанте» не подразумевает, что ты приходишь и бездумно жмёшь кнопку.
«Есть мнение, что фотографом становятся или не становятся в течение пяти лет»
- Насколько часто ты применяешь инструменты программы Photoshop при обработке своих снимков? Придерживаешься ли какой-то этики?
- Этика фотожурналиста в том, что ты должен показать реальность. Когда была плёнка, то при печати могли какой-то участок затемнить, какой-то наоборот осветлить - это нормально. Но внести изменения, взять и переставить ногу слева направо – это бред сумасшедшего. Яркость, контраст, резкость – обычные инструменты фотографа. Изменение цвета недопустимо. Да, ты можешь разукрасить небо, но это будет ложный снимок. Такое делается, чтобы произвести «вау-эффект». Фотография, которая вызывает «вау-эффект» популярнее, чем настоящая фотография, которая рассказывает о людях, о том, что на самом деле происходит… Смотрят люди и думают: ну и чё, ну ест он тут, а тут спит, а тут бежит. Восприятие зависит от воспитания человека, от вкуса. Я считаю, что сейчас правит дурновкусие.
- Какую камеру посоветуешь купить начинающему фотографу?
- Купите маленькую беззеркалку в ладошку. С большим фотоаппаратом ты на улице чужой. Ты привлекаешь к себе внимание, которое фотографу не нужно. Уличный фотограф должен встраиваться в потоки людей и быть незаметным. А когда у тебя большая чёрная камера, то ты уже не снимаешь, ты ходишь и всем показываешь камеру. Когда мне присылают снимки, я иногда думаю, неужели так снимает айфон 6s! Единственное, у этих снимков глубины нет, они плоские, но качество изображений такое что не отличишь от хорошей цифровой камеры.
- Как ты считаешь, нужно ли ходить на курсы для того, чтобы научиться фотографировать?
- Я считаю, что фотографии научить нельзя, можно получить какую-то базу и то, если ты её примешь, осознаешь. Нельзя научить человека чувствовать. Я знаю фотографов, которые снимают полжизни, а снимают так, что… это далеко от фотографии: это просто набор штампов. Я всегда стараюсь учиться: читаю литературу, в меньшей мере смотрю в Интернете. Но изначально фотография не в книжках, ни на лекциях, она внутри человека. Живёт она там или не живёт, - это вопрос. Есть мнение, что фотографом становятся или не становятся в течение пяти лет. Если за это время ты не сформировался, то не получилось.
- А важно, в каком возрасте это произошло?
- Неважно. Люди начинают снимать и в 30, и в 40 и снимают офигительно. Ты можешь в фотографию перекладывать свой жизненный опыт. В зависимости от твоего жизненного опыта ты и снимаешь.
- Что для тебя фотография?
- В первую очередь – это изучение. Иногда можно не снимать, а наблюдать. И это тоже очень полезно. Ещё есть насмотренность: ты смотришь фотографии авторов, которые тебе очень нравятся, пытаешься снимать, как они и потом у тебя из этого начинает рождаться что-то своё. Ты приобретаешь набор приёмов, но фотография не должна переходить в набор приёмов.
- Например, ты идёшь снимать какое-то событие и заранее придумываешь, как будет выглядеть твоя фотография. Ты приходишь, начинаешь снимать и не видишь, что происходит вокруг тебя, ты пытаешься найти, выстроить в этих событиях фотографию, которую придумал и, в итоге, снимаешь бурду, которая совершенно не описывает событие. Фотожурналист должен работать по факту события: ощущать настоящее и передавать его в моменте фотографии.
«Большинство думает, что уровень снимков фотографа зависит от камеры»
- Сейчас не фотографирует только ленивый. Камеры есть у большинства, как минимум в телефоне. Как ты переживал процесс, назовём его, демократизации фотографии?
- Я знаю, что хороших фотографов как было немного, так и остаётся, поэтому не переживаю. С кем я работал, с тем и работаю. Никто меня пока ни на кого не променял. Я не ощущаю, что фотографов много. Много снимают свадьбы, пусть снимают. За пять тысяч рублей снимают, за еду. Я в это не лезу, мне приятнее другие вещи делать.
- Ты говоришь «фотка, фотки»?
- Это режет слух. Похоже на «водка», «водки». Я периодически слышу это слово, но сам так не говорю.
- Слышал, ты сейчас преподаёшь начинающим фотографам.
- Я бы не назвал это преподаванием. Это одна из лекций в рамках двухмесячного курса в Русском музее фотографии, называется «Репортаж как метод съёмки». Я прихожу, фотографии показываю и что-то рассказываю, отвечаю на вопросы. Мой рассказ, наверное, немного изменится теперь, буду рассказывать и об опасности работы фотографом.
- Что за люди приходят учиться?
- Это люди, которым очень интересна техника. Я не понимаю, почему они считают, что то, как ты снимаешь зависит от техники. Если у тебя такой фотоаппарат, значит у тебя такие фотографии. Нет. У меня был компакт, который убирался на ладони. Я им, порой, снимал и лучше и интересней, потому что был незаметен. Я рассказываю, что в этой работе нет денег, нет денег в газете. Хотите что-то зарабатывать? Ищите сами, продвигайтесь сами, знакомьтесь.
Многие из тех, кто приходят не знают, как поменять диафрагму объектива. Я им говорю: «Для этого есть инструкция». А они: «Но мы же пришли сюда». Так, если у вас такие вопросы, зачем вы сюда пришли? В инструкции чётко написано, как поменять диафрагму, ISO и выдержку.
- Миша, когда ты планируешь снова начать снимать?
- Как техника появится. У меня сейчас какого-то рьяного желания пойти снимать нет. Я бы никому не пожелал пары секунд, которые пережили все эти девять человек, которые находились в автобусе.
Беседовал Михаил Штейман
Фото: Павел Шамин для Nevvod, Олег Золото, фотоработы Михаила Солунина из экспозиции выставки «Жизнь без гламура», а также из личного архива автора.
