«Мясо снегиря» – комплекс рассказов о взаимоотношениях мужчин и женщин современного писателя Дмитрия Липскерова. Произведение имеет необычную форму – гептамерон – это новеллы, рассказанные в течение семи дней. В Нижнем Новгороде «Мясо снегиря» стало известным, благодаря проекту «Театральный цех», поставившему моноспектакль по данной прозе Липскерова. Режиссер – Лев Харламов, лауреат международных и всероссийских театральных фестивалей, теле- и радио-ведущий. В главной роли – Александр Калугин, актер нижегородского театра «Комедiя». Nevvod стал зрителем спектакля «Мясо снегиря» в минувший четверг. Показ был не премьерным, поэтому, возможно, некоторые читатели уже в курсе сюжета. Но оттого нам будет не менее интересно сравнивать оригинал с тем, как его интерпретировали на сцене.
«Мясо снегиря» в четвертом театральном сезоне «Цех» показывал на новом месте – в «Milo Club». Постоянным гостям спектаклей этого проекта вряд ли придется долго адаптироваться к другой локации: тот же бар, та же эклектика в дизайне (как и в «VAСЯ+1»). Минималистичные диванчики, неоновые подсветки, пластик и стекло, а вместе с тем – ажурная лепнина и имитация колоннад. Красиво, просторно. Те, кому в прошлых театральных сезонах «Цеха» затруднительно было взбираться по лестнице туда-обратно, понравится то, что в «Milo» ее нет, зато есть удобный и быстрый лифт. Хотя в пространстве «VAСЯ+1» камерный театр смотрелся более органично, «чинно и благородно», нежели в «Milo».
Nevvod отметил повышенное внимание театральных деятелей «Цеха» к проведению мероприятия. Многих практически «за ручку» провожали до свободных мест. Музыку для фона подобрали очень точно, «в тему»: это были знакомые многим джазовые, блюзовые мелодии (в пьесе есть новелла, где немаловажная роль отведена как раз джазу). За 20 минут до начала исполнитель единственной роли, актер Александр Калугин уже пребывал на своем сценическом месте и вживался в образ. Оно и понятно, режиссер Лев Харламов поставил перед ним весьма сложную задачу: в одиночку донести идею, не дать зрителям заскучать, без запинок произнести зачастую сложные сентенции и притом быть весьма экспрессивым.
Об экспрессии хочется поговорить отдельно. Создается впечатление, что в спектакле сделали ставку на «экшн». Тому способствовал подбор новелл для перформанса: «Дура», «Смерть Галатеи», «Ревность» и, собственно, «Мясо снегиря». Почти сразу после начала стало ясно, что от Александра Калугина можно ожидать чего угодно: кувырков, прыжков, вскрикиваний, ненормативную лексику и так далее. Поэтому публика сидела сконцентрированная, во внимании, даже в напряжении. Забавно было, обходя зал в поисках выгодного ракурса для фото, подмечать, как кто-то нервно мнет свои пальцы, или скованно вздыхает, или сидит в неестественной позе, но положения не изменяет, так как вокруг тишина, все сидят застывшие, как истуканы: «А вдруг я их своими телодвижениями потревожу?.. Лучше так посижу».
Новелл-боевиков с кровопусканием и ором было больше, чем вдумчивых, спокойных, настраивающих на созидание новелл. Читать такие вещи, как «в салоне – месиво из окровавленной плоти, и не поймешь, где женское тело, а где мужское...» или «он бил ее совершенно ужасным образом, вбивал сильные кулаки в ее красивый живот, уничтожил все передние зубы, так что она чуть не захлебнулась собственной кровью...», не очень-то приятно, а слышать это со сцены – и подавно. И мозг на этом концентрируется, рисует себе картинки а’ля «Убить Билла», а не обдумывает сокровенные идеи автора.
Главный вопрос вечера был «зачем они все это делают?» Почему герои такие нелогичные? Почему действуют хаотично? Неужели и в реальной жизни имеет место такое поведение? Новелла «Мясо снегиря» никак не придется по нраву «гринпису»: бедный, ни в чем не повинный снегирек попался под горячую руку ополоумевшего персонажа новеллы. Надо было автору вставить этот злополучный выстрел из пневматики в птицу... А надо! Это - буквально кульминационный момент всей шизофрении, творящейся в произведении. Ревность накладывается на животную страсть, та накладывается на желание обратить на себя внимание «любимой» женщины, в итоге, страдает стороннее лицо, снегирь. После имеет место драка между «возлюбленными», жестокая и кровавая. Где смысл всего этого? Герои вряд ли имеют рассудок, а он, по идее, свойствен человеку 21 века (Д. Липскеров пишет именно о современном индивиде). Неужели в нашем мире все так запущено? Те же вопросы и к новелле «Ревность». Что же, будем полагать, что автор хотел отобразить картины, живущие сугубо в чьих-то головах, не распространяющиеся во вне. Есть очень хорошая фраза в самом произведении «Мясо снегиря» на этот счет: «Книжки читай с самого начала, с детских! Кино смотри... нечего кино в семье разводить!» Да уж, таких боевиков мы можем и по телевизору насмотреться.
Сам оригинальный текст Липскерова, что естественно, несет больше смыслов, чем спектакль. Nevvod предлагает вниманию читателей несколько интересных, но не попавших в постановку Харламова, новелл.
Легкие, с юмором, некоторые – жизненные, вполне серьезные, наставляющие на правильные мысли рассказы есть в оригинале. Но их нет на сцене. Одной из таких новелл является «Если ты умрешь». Вопрос необходимости брака достаточно остро стоит в наше время. Как много высказываний от молодежи можно услышать насчет того, что это все неважно, это бумаги, волокита, и вообще «зачем лишать человека свободы»? Многие пары на вопрос друзей «когда вы в ЗАГС-то?» и вовсе гомерически смеются, подтрунивают друг над другом. А на самом деле это прискорбно. Отчего не хотят жениться? Оттого, что потом все равно разводиться придется. Отношения словно стали не «навсегда», ненастоящие. Человек 21 века боится ответственности. А Липскеров рисует милейшую картину: она спрашивает его, что будет, если он умрет; он сначала отшучивается, потом его сознание начинает рефлексировать, составлять список последствий его скоропостижной гибели. И самым весомым пунктом становится последний по счету, но не по значимости – пункт о Ней, о «самой важной женщине в жизни». Он грустит, жалеет себя. После идет к любимой, обнимает ее и говорит: «Я не умру! И ты не умрешь! Давай поженимся?» Отбрасывая то, что новелла закончится безобидной шуткой юмора, думаешь, что именно такие отношения и надо показывать, воспевать. О них со сцены говорить нужно, а не о скандалах... и убийстве снегирей.
Неплохо было бы вставить в моноспеклакль новеллу «Она и завтрак», почти невесомую по смысловой нагрузке, но очень приятную, с юмором. Своим присутствием она уравновесила бы общий накал страстей в перформансе. Мужчина восхваляет свою «волшебницу», «свою любовь», проснувшуюся ни свет ни заря, чтобы приготовить ему завтрак: «Слава Женщине в переднике!.. Женщина и кухня едины!» После чего мужчина видит, как она поглощает его сок, потом его яичницу, затем его кофе... «Кобыла!.. Тогда на хрена она мне нужна!.. Ни на хрена!.. В шестой раз жениться точно не буду!» Впрочем, моноспектакль включал в себя юмор. Но когда он звучал, никто особо не смеялся. То ли слишком сильным было впечатление от предшествующих живописных аллегорий и метафор о смертоубийстве и выпускании кишок, то ли сами шутки были поданы не очень удачным образом.
Рассказ «Про первую и гуппи», если бы он был в спектакле Харламова, заставил бы зрителей поразмышлять об идеале женщины. Липскеров пишет, с одной стороны, о сильной русской женщине, способной в горящую избу войти, с другой стороны, о девушках-циркулях, длинноногих и тощих, как правило, без извилин в головном мозге (их автор называет рыбками гуппи). «Ты – заповедная редкость – русская женщина!» Вообще, мотив идеальной женщины идет по всему тексту рефреном. К примеру, автор несколько раз использует имя Галатея, намекая на античный миф.
Главный герой почти всех новелл «Мяса снегиря» – это безукоризненно сегодняшний человек. С бредовыми идеями, параноидальными психозами, склонностью к дереализации и постоянной рефлесии, доводящей до тяжелой депрессии (новелла «Только не сегодня» - прекрасный тому пример). Желание причинить кому-то физическую или моральную боль становится нормальным для такого персонажа. Привлечь внимание к своей личности любой ценой – программная его задача. А от чего все это? Казалось бы, жизнь хороша: супруга красивая, секс хороший, дети растут, квартира есть с огромной кухней, «Мерседес», даже друзья остались. Но все равно надо придумать себе проблему, не живется нам без них. Как там говорят буддисты: счастья можно достичь только через избавление от страданий и привязанностей, а значит, и от эмоций. Так вот, современному индивиду такое счастье абсолютно ни к чему. Мы, напротив, стремимся создать себе экстрим. Идиллия нынче не в цене. В конце концов, если адекватного предлога для страданий не найти, а «меня никто не любит!» уже не прокатывает, можно погрустить о том, что уже прошло: школа, университет, веселые посиделки, молодость... Вариант беспроигрышный!
Должно быть, в этой статье мы затронули далеко не все аспекты новелл и моноспектакля, и можно было бы еще анализировать и анализировать. Но для чего? Для того, чтобы еще раз показать, что сегодня «любовь» равно «секс», а жениться целых шесть раз и потом все равно разводиться – это нормально? Нет, об этом говорить не хочется. Хочется отметить одну очень важную мысль, которую содержит в себе гептамерон Д. Липскерова: пресловутая любовь нам всем все равно необходима. «Своло-очь!.. Да я без его рук и ночи не проживу-у!.. Как же мне без его ласки!.. хочется всегда и везде! И только его!» - из новеллы «Несколько минут из августа». Любовь нужна, в чем бы она ни проявлялась: во взаимопонимании и помощи, в готовности пожертвовать своей выгодой ради выгоды любимого человека или в одновременном оргазме. Впрочем, каждый выбирает тот тип отношений, который ему больше по душе. Тем не менее, моноспектакль «Мясо снегиря» (по личному, возможно, ошибочному мнению «Невода») также несет в массы идею смерти платонической любви. Это пугает, но от этого никуда не деться. В конце концов, у нас есть выбор: мы сами творим свою реальность. А это уже дает надежду на лучшее.
Фото автора
