Директор Волго-Вятского филиала Государственного центра современного искусства – о ближайших выставочных проектах, роли Арсенала в культурной жизни Нижнего Новгорода и подготовке к 800-летию города.
ПРИХОДИТСЯ БЫТЬ И ВМЕСТО «ММСИ», И ВМЕСТО «СТРЕЛКИ» С «ГАРАЖОМ»
- Анна Марковна, в прошлом году была завершена реставрация здания Арсенала. Событие долгожданное. Количество экспозиционных площадей увеличилось в несколько раз. Вторая очередь Арсенала открылась масштабной выставкой «Музей великих надежд». Как в дальнейшем вы планируете использовать новые площади центра?
- Ими можно распоряжаться по-разному. «Музей великих надежд» – одна большая выставка. Такое тоже будет происходить, но не часто. Жизнь складывается так, что делать очень большие выставки и сложно, и не всегда целесообразно. Иногда лучше сделать несколько менее масштабных выставок, но от этого они не становятся менее значимыми. Сейчас на двух этажах у нас представлено два разных проекта. На одном - выставка фотографий Russia in Vogue – фотографии из русской версии журнала Vogue, а на первом этаже – «сказочный» проект художника Цветкова «Царство в сундуке». Это выставка приурочена к новогодним праздникам. Она хорошо подошла для проведения детского квеста, для образовательных программ и мастер-классов.
- В этом году исполнится пять лет с момента открытия после реставрации первой очереди Арсенала и переезда туда филиала ГЦСИ. А вообще, сколько лет филиал центра существует в Нижнем Новгороде?
- Нашему филиалу Государственного центра современного искусства в 2017 году исполнится 20 лет. Многим кажется, что мы только что открылись, но нам так совсем не кажется. Филиал был основан в 1997 году. Сначала у нас был офис в Доме архитектора, а выставки мы делали в самых разных местах. Затем, реставрируя Арсенал, «жили» у Речного вокзала. Для нас этот беспрерывный процесс. Он просто всё время увеличивает обороты. Нам исполнится 19 лет 18 июля.
- Какова, на ваш взгляд, роль Арсенала лоя Нижнего Новгорода?
- Наша роль – говорить о современности и ставить актуальные вопросы, даже если они касаются наследия. Мы много занимаемся вопросами наследия, история нам очень интересна самим. Но нам интересна её современная интерпретация. Не какой-то канонический неизменный взгляд, мы против этого. Мы считаем, что время меняется - и контекст меняется, и человек меняется, и поэтому на одно и то же явление в разное время смотрят по-разному.
В Москве много институций современной культуры. В этом смысле им и проще, и сложнее. Проще, потому что у них каждый занимается своим делом: ММСИ (Московский музей современного искусства – прим.ред.) показывает выставки, но и дискуссии делает тоже. «Стрелка» проводит дискуссии, но книжки издаёт тоже. «Гараж» издаёт книжки, но при этом делает и выставки, и дискуссии. Всё перемешивается. В Нижнем Новгороде мы одни работаем в таком масштабе с современной культурой, поэтому нам приходится быть и вместо ММСИ, и вместо «Стрелки» с «Гаражом».
- В Нижнем Новгороде есть интеллигентная публика, которая ходит на хорошие концерты, в театр. Ходят ли эти люди в Арсенал?
- Да, конечно. Люди с широким кругозором, которые хотят увидеть искусство серьёзного качества, ходят и в Арсенал, и в филармонию, и в театры. Сюда также ходят и те люди, которые чаще ходят в венскую оперу, чем в нижегородскую.
- На что такие люди приходят?
- На все наши выставки. Я знаю несколько таких человек в нашем городе, и они говорят, что не чувствуют разницы между выставками в Вене и нижегородском Арсенале.
КОЛЛЕКТИВ У НАС ОЧЕНЬ ДРУЖНЫЙ И БОЕВОЙ. БОЛЬШЕ ВСЕГО ОН ЛЮБИТ РАБОТАТЬ
- В наш Художественный музей могут привезти картины Айвазовского или Левитана, не мультимедиа, а настоящие. Могут ли в Арсенале появиться работы такого уровня, но авторства современных художников?
- И такого уровня современных, и такого же уровня несовременных. Дело в том, что мы по статусу являемся музеем федерального значения, и с завершением реставрации мы стали соответствовать международным стандартам, необходимым для того, чтобы экспонировать произведения искусства из других музеев. Я имею в виду такие технические параметры, как, например, температура, влажность.
Мы ведём переговоры с Третьяковской галереей о том, чтобы показать нужные для нашего контекста работы. Мы никогда не будем делать просто монографическую выставку Айвазовского, но если для какой-то истории, связанной с современной культурой, современным искусством, нам потребуется картины этого художника, то покажем, конечно.
- О чём ведутся переговоры с Третьяковской галереей?
- О том, чтобы показать работу, которая всего раз была в Нижнем. Это было 120 лет назад. Пока не хотелось бы называть её. Также с Государственной Третьяковской галереей ведутся переговоры о серьёзных проектах с отделом новейших течений.
- А смогут ли нижегородцы, у которых, допустим, нет возможности побывать в Европе или Америке, увидеть что-то из работ западных художников, которые выставляются в признанных мировых центрах современного искусства?
- Говорить, что «я не могу поехать в Париж и поэтому мне надо всё увидеть здесь» - нецелесообразно, потому что даже по новому курсу легче одному человеку заработать денег и съездить, чем привезти выставку, где по этому же новому курсу нужно будет платить страховки, транспортировки и делать массу других расходов. Дело не в этом.
Мы сотрудничаем с крупными зарубежными институциями. К нам, например, 3 февраля из Франции приедет очень известная современная художница Таня Муро, которая только что делала свою большую ретроспективу в Центре Помпиду в городе Мец. Мы договорились о возможности организации её выставки. Сюда она приезжает, чтобы посмотреть наше пространство, есть возможность сделать специальную работу про Россию. Мы планируем её выставку в 2017 году.
- Вы активно сотрудничаете с нижегородскими уличными художниками. Есть ли какие-то проекты в этом направлении?
- Собираемся делать вместе с ними летом большой проект. Пока у него нет окончательного названия. Могу сказать только, что концепция состоит в том, чтобы в рамках выставочного пространства Арсенала показать современный стрит-арт и нижегородские художественные промыслы. Показать, как между ними возникают не прямые, но всё-таки переклички.
- Арсенал – это не только стены, но и люди, которые в нём работают. Кто эти люди?
- В Арсенале в общей сложности трудится около 80 человек. Всё это творческие люди. Для нас очень важно, что даже такие специалисты в технических областях, как сантехники и инженеры, проявляют интерес к искусству и до того, как начали здесь работать, являлись нашими посетителями. Непосредственно творческий состав, научные сотрудники, руководители отделов – это очень серьёзные специалисты. И даже имея в виду, что, как правило, большая часть из них ещё молоды, они очень давно занимаются вопросами современной культуры. Коллектив у нас очень дружный и очень боевой. Больше всего на свете он любит работать.
- В Москве таких специалистов, наверное, много, а откуда они появляются в Нижнем Новгороде?
- Они приходят к нам, как правило, волонтёрами, чаще всего студентами, и начинают шаг за шагом, определяя круг своего интереса, осваивать профессию, и подчас становятся очень уважаемыми в России специалистами по современной культуре.
К 800-ЛЕТИЮ ГОРОДУ НУЖЕН СОВРЕМЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ
- Чем Арсенал планирует удивлять публику в 2016 году?
- В середине февраля откроется выставка, посвящённая науке, сложная, но очень любопытная и полностью соответствующая своему названию: «Квантовая запутанность». Эта выставка будет такой непростой, что мы не рискуем оставлять на ней зрителя одного, и приглашаем волонтёров-комментаторов, которые будут рассказывать о разных явлениях современной науки. Там будут и видео, и приборы, и даже живые белые мыши.
В апреле откроется выставка, которая называется «Contemporary Удмуртия» - Современная Удмуртия. Это народное искусство Удмуртии, интерпретированное средствами современной культуры: народный костюм, превращённый в явление моды; работы простых удмуртских бабушек и дедушек, превращённые в наивное искусство; народная музыка, соединённая с электроникой. То есть интерпретация – за современной культурой, а основа – народная.
- Почему Удмуртия?
- Один из наших сотрудников там долго работал и завершил свой большой проект. Мы Волго-Вятский филиал, Удмуртия входит в зону нашего интереса, и надо эти территории представлять. Летом будет выставка про стрит-арт и ещё специальный выставочный проект, который называется «Жизнь живых» – про город, как единую систему, где всё со всем взаимосвязано.
- В размещённой на сайте ГЦСИ концепции центра говорится, что ваша цель -построить «территорию, форум и лабораторию актуального искусства». Территория – это понятно. Насчёт форума, да, действительно, мы видим, что Арсенал - это одна из главных городских дискуссионных культурных площадок. А что такое лаборатория?
- Вот, например, летом у нас соберутся художники и будут здесь придумывать проекты, которые будут связаны с темой «город как единая экосистема». Каждый предложит свои варианты, которые войдут в выставку «Жизнь живых». Для художника это будет лаборатория, а зритель уже увидит результаты работы этой лаборатории.
- Вы родились и связали свою творческую деятельность с Нижним Новгородом. Через шесть лет у нашего города будет 800-летие. Вы – один из участников «мозгового штурма» на тему того, как подготовить город к празднованию юбилея. Что нужно сделать, по вашему мнению?
- Я считаю, что самое главное, чтобы жители Нижнего Новгорода очень хорошо себе представляли 800-летнюю историю нашего города. Чтобы они не только знали дату его основания, но и что именно князь Юрий Всеволодович сделал, оказавшись здесь в 1221 году. Чтобы люди имели представление о том, что происходило в каждый из последующих веков, вплоть до настоящего времени. Наша, как людей культуры, задача - фактами, мыслями, образами сформировать у людей представление о нашем городе. Современное искусство это сделает по-своему, кинематограф – по-своему, писатели – ещё каким-то образом, но нижегородцы должны знать историю того места, где они живут. Понятно, что под юбилей очень хорошо привезти в порядок мостовые, вычистить улицы, что-нибудь построить – это нужно, но очень важна работа со смыслами.
- А если про «построить», то, чего нам не хватает? Может быть, современного здания Оперного театра?
- Я думаю важнее - здание музея, где как раз и будет подробный рассказ о том, что собой представляет Нижний Новгород.
- Раньше экспозиция краеведческого музея располагалась в Усадьбе Рукавишниковых.
- Усадьба Рукавишниковых – это очень важный памятник архитектуры, но он мал для такого рода экспозиции. Нужно что-то большое, что-то внятное. И дело не только в том, где это будет, но и что это будет. Это должен быть очень современный музей. У меня, например, есть привычка, приезжая в город, где я никогда не была, сразу идти в подобный музей. Недавно я ездила в командировку в город Мец, в центр Помпиду. Как только у меня образовалось пара свободных часов, я тут же пошла в городской музей.
- Вы говорите на французском?
- Нет, это не так важно.
- Там всё дублируется на английском?
- Дело даже не в этом. Музей на то и музей, что там всё визуально. Там можно всё понять без текстов. В современном музее так внятно рассказываются истории, что мне про город Мец всё стало понятно.
После музея у меня была встреча с коллегой, который был в Нижнем на Ассамблее арсеналов. В Меце в Арсенале находится филармонический комплекс – несколько концертных залов. Так вот, его директор – совершенно прелестный человек, который в двенадцатом часу ночи своими ключами открывал и показывал мне свое хозяйство. И приговаривал: «Как жалко, что я не могу тебе сейчас показать самый первый христианский храм на территории Франции, постройки III века нашей эры». А ведь тогда только-только христианство появляется! Я говорю: «Ладно, вот тоже стоит очень красивая церковь». А он: «Это ерунда, XIV век, тамплиеры». Так вот, а я про это уже в музее успела узнать. Музей должен показывать территорию, и мне кажется, что для нас это очень важно. К 800-летию, если очень спешить, то можно успеть. Большой экспозиции про город нет уже больше 20 лет. Она нужна для всех: и для больших, и для маленьких, большие – забыли, маленькие – не видели.
ВОСПРИЯТИЕ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА ТРЕБУЕТ УСИЛИЯ НАД СОБОЙ
- При всём уважении к работе вашей команды, в городе есть люди, которые, однажды придя в Арсенал, не видят необходимости приходить туда снова. То есть относятся к нашему центру современного искусства, мягко говоря, со скепсисом. Как вы можете это объяснить?
- Очень многие люди, которые не хотят сюда приходить, вообще здесь ни разу не бывали, а когда приходят, говорят: «Мы и не знали, что здесь так хорошо».
- Я говорю о тех людях, которые интересуются искусством, ищут его.
- Я подозреваю, что они не обладают, скажем так, аппаратом, который позволял бы им считывать язык современного искусства. Например, исторически людей из Германии в русском языке не случайно называли «немцы». Что они говорят – непонятно, значит, они не говорят - немые. Это примерно та же самая история. Нужно знать особенности языка искусства XX века, а это язык модернизма, он появился на рубеже XIX и XX веков. Потом в 1910-х расцвёл бурным цветом. В 1920-е годы ему у нас быстренько «свернули голову», а во всём мире он развивался.
Наши люди приходят, видят непонятное, разворачиваются и уходят. Как правило, они так удивлены, и, может быть, отчасти напуганы, что не задаются вопросом: «Слушайте, я это не понимаю. В чём тут витамин?» Есть такой внутренний музейный термин – «посетитель одного раза» – он один раз пришёл, а второй раз уже не идёт, потому что ему не комфортно смотреть на то, что он не понимает. Ему кажется, что если он увидит, допустим, «малых голландцев», то он там всё поймёт. На самом деле это иллюзия. Там очень много сложного, только формы понятные: вот человек, вот его жена в переднике и чепце. А про что это, зачем это - уже не так важно. Есть люди, которые приходят и говорят: «Да, нам непонятно, но мы хотим понять. Вот книжки, мы их купим. Вот аннотация, мы её прочитаем. Вот аудиогид, мы его послушаем». И таких людей очень много. Сделав над собой пусть небольшое, но усилие, они начинают «въезжать» и возвращаются раз, другой, третий.
- Да, но для того, чтобы писать картины, нужно учиться не один десяток лет. Что нам показывают в центрах современного искусства - инсталляции. Есть анекдот о том, что уборщица центра современных искусств смела 30 килограмм проволоки, подумав, что это мусор, а это оказалась часть экспозиции. Подобные случаи, кстати, действительно периодически происходят.
- Значит, надо уволить уборщицу, которая нарушает инструкции. Она не должна прикасаться к произведениям. Василий Кандинский, классик искусства, один их самых дорогих художников в мире, был родоначальником абстрактного искусства. Первым импульсом для него стала история, когда он пришёл в свою пронизанную солнечным светом мастерскую в Мюнхене. Одна его вполне фигуративная работа, яркая, насыщенная по цвету, была прислонена к стене верх ногами, и вдруг в этом потоке света он понял, что её содержание не только не ухудшилось, а в чём-то стало даже эффектнее. Он понял, что дело не в похожести на формы жизни, а в потоке света, световом соотношении масс, их движении. В искусстве говорят не только похожесть, но и ещё какие-то категории. После этого Кандинский начал писать абстрактные картины.
Если в музее выставлен моток проволоки, то надо думать не о том, что я тоже могу согнуть эту проволоку, а о том, что имелось в виду, потому что дело не в том, чем это является в бытовом смысле, а в том образе, который создаётся. И потом остаётся только один вопрос: или ты этот образ считываешь, или не считываешь и идёшь играть в футбол. Это, кстати, не менее полезное времяпрепровождение.
Беседовал Михаил Штейман.
Фото: Павел Шамин, из архива Волго-Вятского филиала ГЦСИ.
