Как же все-таки увлекательно изучать старые газеты! Речь идет не о тех газетах, которые иногда лежат в наших домах с прошлого-позапрошлого года, пылятся, занимают лишнее место и потом выбрасываются, а о тех, которые уже сами по себе являются историей. К таким изданиям, безусловно, относятся уже известные нашим читателям «Нижегородские губернские ведомости». Читаешь номер «Ведомостей» и понимаешь, как жили нижегородцы 100-150 лет назад, о чем они думали, мечтали, в чем заключались их печали и радости, узнаешь, каким был наш родной город в те времена, и что происходило на его улицах. А еще на пожелтевших страницах «Нижегородских губернских ведомостей» можно найти интереснейшие городские предания и легенды, которые уже тогда были окутаны тайной.
Вот одна из городских легенд, помещенная на страницы «Нижегородских губернских ведомостей» в 1885 году автором, который по каким-то причинам пожелал остаться неизвестным и подписался «Инкогнито». Действие, по словам автора, разворачивалось в XV или XVI столетии, «по ту сторону реки Оки, в местности, именуемой Кунавином, а в последнее время получившей официальное название Макарьевской части, у самого перевоза, на постоялом дворе».
Кума
Хозяйкой постоялого двора была красивая молодая вдова, которая очень радушно принимала всех своих гостей. За это завсегдатаи и прозвали ее кумой. «Благодаря услужливости этой ловкой вдовушки, сумевшей расположить к себе всех проезжих, всякий, кому лежал путь мимо окского перевоза, считал за удовольствие навестить этот постоялый двор, выпить зелена-вина и побалагурить с веселой, шаловливой бабенкой». Слава о радушной куме скоро распространилась по всему Нижнему Новгороду, и к ней стали приезжать не только мимоходом-проездом, но и специально. «Только, бывало, отчалят гуляки в лодке от берега, как уже радушная хозяйка постоялого двора ждет их на другом берегу. Завидят они издали ее красивое, приветливое, улыбающееся лицо, и кричат ей из лодки: «Кума! Вина!».
С каждым днем к куме приезжало все больше и больше народу - без различия чинов и возрастов. «Много жен с мужьями поссорилось из-за нее, много кос и бород потеряло густоту по ее милости» - а все потому, что кума была не только радушной хозяйкой и красавицей, но и чародейкой. Своими наговорами и приворотами приворожила она к себе многих честных и степенных мужчин.
Однажды приехал к куме и сам нижегородский князь (по другой версии легенды - воевода). Та его околдовала – «ее водка показалась ему слаще романеи из его погребов, а ее поцелуи – слаще поцелуев жены». (Романеей в допетровской Руси называлось вино высшего качества, привезенное из-за границы.) Князь стал постоянно ездить к куме. Об этом вскоре узнала его жена и «стала попрекать мужа, заливаясь слезами горючими». Но тот не обратил внимания на ее упреки, и продолжил ездить на постоялый двор за Оку. Вскоре сын князя заметил, что «между родителями будто черная кошка пробежала» и решил узнать, что произошло. Мать долго не хотела рассказывать ему правду, но в итоге все-таки открылась, что отец его «променял ее на бабу гулевую, которая приворожила его травами приворотными, и заставила дневать и ночевать у себя». Молодой княжич решил во что бы то ни стало «спровадить со света белого змею подколодную, разлучницу лихую». Он собрал своих верных слуг, вооружился кинжалом и глубокой ночью отправился за Оку. Но куму было не так просто застать врасплох – она «по милости приятелей своих» уже знала о том, что княжич решил ее убить.
Покушение и тройное убийство
Хитрая кума как ни в чем не бывало легла в свою постель и притворилась спящей. Слуги княжича без труда выломали дверь в ее комнату, и княжич уже приготовился заколоть разлучницу кинжалом, как вдруг ему пришла мысль посмотреть, кто же все-таки та, на кого дерзнул его отец променять свою жену. «Глянул княжич на куму и остолбенел от удивления: этакой красавицы он во всю свою жизнь не видывал: лежит перед ним, разметалась вся, длинные косы по подушке раскинулись, дышит горячо так, лицо горит ярким румянцем, губы слегка улыбаются, будто она про себя посмеивается над безумной затеей княжича». Отскочил княжич от кровати, выронил кинжал, стал оглядываться на слуг - а те тоже рты открыли от такой красоты неописуемой. И тут один слуга сказал княжичу: «Не даром князь-батюшка, родитель твой горемычный, полюбил водку этой бабенки! Не худо бы и тебе перед смертью кумы попробовать – сладко ли ее угощение». Княжич послушался совета слуги и остался у кумы на ночь, выпроводив слуг восвояси... С той поры и княжич стал часто ездить за Оку на постоялый двор (надо учесть, что у него на то время была невеста, и он ожидал скорой свадьбы).
Княгиня, узнав, что и сын ее не устоял перед чарами кумы, решила сама извести ее. Она нашла чародея, который был искуснее кумы в колдовстве – «одного столетнего старика, жившего где-то на берегу р. Кудьмы». Старик-колдун дал княгине «лихого зелья», и она, переодевшись черницей (монахиней), пришла на постоялый двор к куме. Там, за ужином, она вылила зелье в питье куме. «Только что проглотила кума отраву, как почувствовала, что приходит ей конец, и тут сразу узнала она княгиню». В эту самую минуту на постоялый двор пришел сам князь. Княгиня, увидев его, хотела убежать, но кума опередила ее и объявила князю, что это не черница, а его жена, и что она «извела ее (куму) зельем лихим». Князь взбесился «как зверь дикий» и начал душить свою жену. Тут вошел молодой княжич. Он вступился за мать, но князь, в порыве ярости, зарубил их обоих своим мечом. За время схватки умерла и кума. Князь велел бросить все трупы в Оку, но трупы не утонули – над ними загорелись огни - над княгиней и княжичем светлые, «отливающие радугой», а над кумой «темно-красное кровавое пламя». Князь, увидев такое чудо, испугался, вскочил на коня и поехал по берегу Оки, «следя, что будет далее с трупами». Канавинская легенда на этом не заканчивается – далее следует не менее увлекательное продолжение, в стиле Гоголевских мистических произведений.
Страшная расплата
Трупы поплыли по Оке в Волгу, но не по течению, а против. Князь еще больше испугался, хотел ускакать на коне прочь, но конь не послушался и продолжил идти по берегу. Верстах в 15 от Нижнего трупы пошли ко дну, а откуда-то раздался страшный голос, произнесший: «Женоубийца! Сыноубийца! Твой час близок! И твое тело потонет на этом месте!». «После слов этих раздались страшные голоса, вой, визг, хохот, вопли, поднялась страшная буря, загремел гром, вспенилась Волга, и князь упал без чувств с коня». Слуги нашли его через какое-то время и привезли домой.
Слухи об исчезновении княжича, княгини и кумы разошлись по Нижнему Новгороду. Дошла молва и до Москвы, до царя. Царь, желая все выяснить, послал гонца к князю, а тот прислал ответ, что «княгиня отправилась на богомолье по святым обителям и пропала без вести, а сына изломал на охоте медведь». Царь удовлетворился его ответом и забыл об этой истории.
Но сам князь еще долго мучился после совершенного им убийства – заперся у себя в доме, собрал вокруг себя чернецов и странников, служил молебны и панихиды, устраивал трапезы для духовенства и нищих, постарел и похудел от такой жизни. Выезжал он только в монастыри и на святые места – замаливать свой страшный грех.
Однажды зимой князь молился в Архангельском соборе, когда неожиданно прискакала с шумом и криками к собору толпа всадников, которые объявили, что князь указом царя лишается свободы. Всадники схватили князя, сорвали с него всю одежду, били его руками и ногами и в конце увели его за город, а затем притащили на Волгу. Там они отрубили князю голову и бросили его тело в прорубь, как раз там, где лежали на дне трупы княгини, княжича и кумы. Как только бросили князя в прорубь, над ней опять закружились яркие огни – два радужных и два красно-черных. Всадники испугались этого видения, схватили голову князя и ускакали на конях прочь. Царь же приказал насадить князеву голову на копье и возить с позором по всей Москве.
Вот такая жуткая, но увлекательная канавинская легенда.
Канавино раньше называли Кунавиным
В этом предании интересен не только запутанный и драматичный сюжет, но и возможное объяснение происхождения названия «Канавино». Помните, люди по легенде еще издалека кричали куме: «Кума! Вина!»? От этих возгласов и произошло название местности вокруг трактира: «Кума-вина!» Видимо, слилось в «Кумавино», а затем превратилось в «Кунавино», которое, когда о легенде давно забыли, незаметно трансформировалось в «Канавино». Теперь многие нижегородцы объясняют название Канавинского района тем, что там очень неровная местность – много канав.
Профессиональные краеведы склонны считать, что название «Канавино» произошло от мордовского женского имени Кунава, ведь до того, как Нижний Новгород был основан, на его месте проживали мордовские племена. Об этом, кстати, тоже сказано в «Нижегородских губернских ведомостях», но уже в другой публикации, носящей название «Материалы для родиноведения Нижегородской губернии». Знакомство славян с низовскими землями, несомненно, началось с древнейших времен по великому волжскому водному пути. Но в XI веке они засели здесь крепко – в это время в летописях уже упоминается Городец-Радилов (ныне село балахнинского уезда). С усилением же владимирско-суздальских князей увеличилось и поступательное движение русских на восток. Сначала шли так называемые вольные люди – повольники или по новогородски – ушкуйники и торговые люди. Первые, чтобы поискать счастья в богатых землях камских болгар и поживиться на чужой счет, а вторые - для торговых целей. Но как только столкнулись два великих народа – славяне и болгары – возникли и враждебные отношения. Суздальские князья несколько раз предпринимали походы против болгар и мордвы. Последние были ближайшими соседями суздальцев, только р. Ока разделила их. Чтобы влиять на отдаленных болгар надо было смирить непокорную воинственную мордву, которая делала частые набеги на суздальские земли и в случае неудачи уходила в леса. Но сделать это можно было только укрепившись в самой ее земле. Тогда Юрий второй Всеволодович в 1221 году основал при устье Оки на дятловых горах Низовские земли (Нижний Новгород) который сделался оплотом от болгар и мордвы».
По одной из версий Кунава была мордовской княжной. Но по ее ли имени, из-за колдуньи кумы ли, а может, и из-за неровной местности Канавино назвали Канавиным – доподлинно никому не известно.
