Прошлое бережно хранит множество неразгаданных тайн и интереснейших загадок, на которые мы, скорее всего, никогда не найдем ответы. Было что-то или не было – доказать очень сложно, особенно если это было (или не было) сотни лет назад. С другой стороны, именно аура таинственности так притягивает и завораживает нас. Наверное, каждому хотелось почувствовать себя Индианой Джонсом или Бенджамином Гейтсом и попробовать разгадать какую-нибудь историческую загадку. Nevvod предлагает вам в преддверии Дня народного единства погрузиться в далекое Смутное время и прикоснуться к завораживающим тайнам Второго народного ополчения.
Встреча Минина и Пожарского
Прежде всего, зададимся двумя важными вопросами: как познакомились Минин и Пожарский и как они решили создать так называемое «второе» ополчение 1612 года. Как оказалось, современной истории мало что об этом известно: документов, повествующих о столь значимых событиях, сохранилось очень мало, причем объективность некоторых из них вызывает большие сомнения. Поэтому разные ученые придерживаются разных версий.
Среди множества исторических трудов особенно привлекает внимание изданный в 1886 году «Нижегородский летописец». Это исторический труд, составленный писателем, исследователем нижегородского края, председателем губернской учёной архивной комиссии Александром Серафимовичем Гациским (1838–1893). Гациский написал «Нижегородский летописец», основываясь на одноименном летописном сборнике, созданным неизвестным автором во второй половине XVII века. В историческом труде А.С. Гациского, в главе «Выписано из летописца седьмыя тысящи», о народном ополчении 1612 года говорится так: «В 1612 году прибыл в Нижний Новгород князь Дмитрий Михайлович Пожарский; нижегородские же жители всяких чинов выбрали нижегородского посадского человека Кузьму Минина в помощь князю Дмитрию Михайловичу. Оба они собрали в Нижнем Новгороде много войска из посадских людей и установили на их содержание сбор пятой деньги. Устроивши войско, они пошли из Нижнего в Москву для очищения московского».
В конце выписки есть сноска на обширное и интересное примечание А.С. Гациского. В своем примечании Гациский повествует о загадочном «старинном сборнике», содержавшем рассказ о встрече Минина и Пожарского. По словам Гациского, сборник этот не известен историкам, а сам он узнал о нем от автора «Краткого очерка истории Нижнего Новгорода» Н.И. Храмцовского, который тоже этот сборник не видел, а только слышал о нем. Гацискому удалось напасть на след сборника: оказалось, что им некогда владел Антон Егорович Балашов - «нижегородский купец, большой любитель и знаток старины». К сожалению, Гациский сборник так и не увидел, потому что купец Балашов к тому времени его уже продал. Правда А.С. Гациский все же смог найти таинственную историю о Минине и Пожарском в пересказе Балашова, который запомнил и записал эту историю еще до продажи сборника. Кстати, сборник у Балашова купил М.П. Погодин будто бы «именно с той целью, чтобы он никому не попадался».
На этом месте стоит остановиться и сделать пару небольших примечаний, чтобы лучше понять суть этой запутанной истории:
Николай Иванович Храмцовский (1818–1890) – историк-самоучка, один из основоположников нижегородского краеведения.
Михаил Петрович Погодин (1800-1875) - историк, коллекционер, журналист, публицист, писатель-беллетрист, издатель.
Итак, краткий пересказ таинственной истории о встрече Минина и Пожарского: из занятой поляками Москвы несколько посадских людей тайно послали «ходока», переодетого стариком в ветхом рубище, к Кузьме Минину с просьбой найти Дмитрия Михайловича Пожарского, и доставить ему их прошение о помощи. Минин согласился выполнить эту просьбу и отправился отыскивать Пожарского за Балахной. Он встретился с Пожарским в его вотчине Жары в селе Юрино, и подал ему прошение. Минин и Пожарский посовещались о том, что могут сделать для освобождения Москвы, и решили собирать деньги на ополчение.
В содержание рассказа пришлось долго вникать. Он написан по правилам еще дореформенной (дореволюционной) орфографии, к тому же между некоторыми словами не было пробелов, и почти отсутствовали знаки препинания. Прочесть и понять такой текст было весьма сложно.
Из этого рассказа А.С. Гациский делает несколько интересных выводов, например, что фамилия Пожарский произошла от названия местности Жаров, вотчины Пожарского, а также что Л.В. Даль, первым высказавший эту версию, был прав. По справедливому выводу Гациского, Минин и Пожарский знали друг друга еще до совместного сбора ими ополчения (в рассказе они разговаривают между собой как уже давно знакомые люди). Кроме того, Александр Серафимович заключает, что Минина хорошо знали в Москве, если «именно к нему так назойливо обращались».
К сожалению, современной исторической наукой не доказано, существовал ли данный таинственный сборник рассказов о Минине и Пожарском или нет. На основании этого многие историки склонны считать, что рассказ, приведенный Гациским, не может быть достоверным историческим документом. Но многие другие версии тоже не имеют достаточных оснований, а все же имеют место быть.
Личные качества Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского
Гациский приводит три мнения о личных качествах Минина и Пожарского: Н.И. Костомарова, М.П. Погодина и И.Е. Забелина. Мнение каждого из них достойно изучения, так сказать, по первоисточникам – по их собственным историческим трудам. Вот что удалось узнать:
Н.И. Костомаров (1817-1885) - историк, публицист и поэт, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук, в своем произведении «Личности смутного времени. Михаил Скопин-Шуйский, Пожарский, Минин, Сусанин» писал, что Минин и Пожарский не идеальны и что их героические образы являются «более произведениями нашего воображения, чем исторического изучения былой действительности». Н.И. Костомаров ставит вопрос о том, почему именно Пожарский был приглашен «в предводители собиравшегося против поляков ополчения», угадывая в этом какую-то неизвестную связь, существовавшую между Мининым и Пожарским, которые помогали друг другу. Также он сомневается в значимости личности Пожарского в «славном деле» освобождения Москвы: «Но в какой степени он сам (Пожарский) лично содействовал этому делу и насколько в качестве военачальника давал ему ход? Во все время своей новой деятельности Пожарский, насколько известно нам по источникам, не показал ничего, обличающего ум правителя и способности военачальника. Его не все любили и не все слушали. Он сам сознавал за собою духовную скудость...»
Про Минина Н.И. Костомаров говорит, что тот был «человеком тонким и хитрым, сознававшим, что он по уму стоит выше той толпы, на которую вознамерился действовать». В доказательство этому он приводит видение Минина (ему явился Святой Сергий Радонежский), рассказав о котором Минин «овладел толпою»: «Умные люди старого времени не считали безнравственным делом подчас обманывать людей чудесами для хорошей цели». По словам Николая Ивановича получается, что Минин был очень хитрым, талантливым и умным лидером, ставшим предводителем нижегородского ополчения не случайно, а в результате сложной системы продуманных ходов и манипуляций общественным мнением. Таким же путем он смог собрать достаточное количество денег на ополчение - вел сложную игру: «Минин обложил всех пятою деньгою, т.е. пятою частью состояния; но этого было мало, потому что ему, конечно, не удалось бы взять от богачей положенной части: богачи без крайней нужды не покажут, сколько у них есть того, о чем, кроме них, никто не знает… Минин для приобретения денег пустил в торг бедняков: за неимением у них денег оценивали и продавали их имущество и отдавали их семьи и их самих в кабалу. Кто же мог покупать дворы и животы, кто мог брать людей в кабалу? Конечно, богачи. Этим путем можно было вытянуть из них спрятанные деньги». Н.И. Костомаров отмечает, что в результате таких действий Минина: «Русь должна была накатить на себя внутреннее зло – порабощение и угнетение бедных, отданных во власть богатых».
Также Костомаров характеризует Минина как сурового и даже подчас жестокого лидера. Он делает смелое предположение: «Если бы мы позволили, мы пришли бы к такому заключению, что Минин умышленно пригласил предводителем малоспособного князя, чтобы удобнее было самому безусловно всем распоряжаться...» Также Костомаров говорит, что «Минин, как русский человек того времени, не изъят был от пороков кривосудия и посуловзимательства», ссылаясь, правда, в своих сведениях на П.И. Мельникова.
Противоположной точки зрения придерживался М.П. Погодин в своей книге «Борьба не на живот, а на смерть с новыми историческими ересями». Он критикует Костомарова за его взгляды, и утверждает, что «Пожарский известен был своей храбростью, своей верностью, своей честностью, своим благородством». В доказательство он приводит цитаты из Николаевской летописи, в которой говорится, что в 1608 году при царе Василии Шуйском воевода Пожарский наголову разбил поляков при селе Высоцком. Еще одна цитата, приводимая Погодиным из Николаевской летописи, гласит, что в 1609 году Пожарский одержал победу над бандой разбойника Салькова, что до этого не удалось сделать воеводе Сукину. Михаил Петрович Погодин приводит доказательства того, что Пожарский до конца оставался верен царю и присяге и не стал «целовать крест» Тушинскому вору. В 1610 году, когда воеводы и города сдавались кто Полякам, кто – Тушинскому вору, он, будучи в Зарайске, не захотел подчиняться самозванцу и заперся в крепости с небольшим количеством верных людей (Погодин приводит цитату из Латухинской степенной книги). Зарайск не предался самозванцу, и его пример «подействовал и на Коломну, которая возвратилась на сторону Василия». За это Пожарский был щедро награжден царем. В 1611 году Пожарский успешно вел боевые действия против казаков, бывших на стороне неприятеля. В том же году он участвовал в нападении русских на поляков, занявших Москву, и был серьезно ранен.
Мнение Костомарова о том, что Минин пригласил Пожарского лишь для того, чтобы ему самому удобнее было всем распоряжаться, Погодин критикует как безосновательное, так как нет источников, подтверждающих, что Минин принимал какие-либо решения в обход Пожарского. В «духовной скудости» Пожарский, по мнению Погодина, признался лишь из-за своей «почтенной скромности».
Михаил Петрович также спорит с Костомаровым о том, что Минин якобы использовал свое видение для того, чтобы привлечь на свою сторону народ. В доказательство свой точки зрения он приводит несколько аргументов: первый основывается на том, что, возможно, видения у Минина не было совсем, и это лишь легенда: «Ни в летописях, ни в хронографах нет известий о видении». Еще один аргумент Погодина: «Само сказание не говорит, что слова Минина о видении имели непосредственное действие на народ». По словам Погодина, восстание против интервентов в 1612 году произошло не только в Нижнем Новгороде, но и в других городах: «Никакому городу не нужно было особенного видения, чтобы одушевиться на спасение отечества».
О том, что Минин якобы придумал отдавать в кабалу бедняков, чтобы вызнать, у кого из богачей еще остались деньги, Погодин пишет: «Нет прямых исторических подтверждений о продажах, покупках, залогах, кабалах». Наоборот, М.П. Погодин приводит данные летописей, приходных книг и актов о том, что сбор денег на ополчение «произошел во всех городах русских без обязательств, без продажи людей за бесценок».
Еще одна точка зрения о Минине и Пожарском, принадлежит Ивану Егоровичу Забелину (1820–1908) – археологу, историку, почетному члену Императорской Академии наук. В своем труде «Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время» Забелин пишет о Минине: «Ему совсем не нужно было обманывать народ чудесами, чтобы внушить уважение. Он в Нижнем занимал такое положение, которое и без того внушало уважение к его речам и советам. Минин был земский староста, был и начальник в то время судных дел у своей братии, посадских людей, вручивших ему эту должность, строение всего града, да исправляет и рассуждает земские расправы, разумеется, не иначе, как по общему мирскому выбору; следовательно, он и без того был человек заметный в народе и уважаемый. Художеством он был говядарь, не гуртовщик, а «продавец мяса и рыбы». Его промысел или богатство, торговые обороты, оценивались в 300 руб. - достаток не малый по тому времени, но и невеликий, если летописец прибавляет вообще, что он «убогою куплею питался». Если он был избран еще прежде начальником судных дел у своей братии, то это одно уже достаточно рисует его личность. Нам кажется, что он за то был избран в судные начальники, что не был способен делать подлоги и обманы, хотя бы и с хорошей целью».
О Пожарском Забелин пишет: «Нижегородский народ, выбирая Пожарского, поступал со всех сторон очень рассудительно, основательно и самостоятельно, ибо хорошо знал, кого выбирал и вовсе не нуждался в том, чтобы его в этом выборе кто-либо особенно подгонял. Как только было произнесено имя Пожарского, то весь город и остановился на этом лице, не отыскивая другого, и стоял в своей мысли в течение всей зимы. Стояли на той же мысли и съехавшиеся потом в Нижний князья, бояре, воеводы».
О том, какими личными качествами обладали Минин и Пожарский с позиции современной исторической науки говорить очень сложно: опять же не хватает достоверных фактов. На наш взгляд, Гациский высказывает очень правильную мысль, суммирующую все точки зрения по этому вопросу: «Как и все «смертные», и Минин, и Пожарский в силу законов человеческой природы должны были иметь недостатки и, может, очень крупные, так как действительность не знает мелодраматических олицетворенных злодеев и сосудов добродетелей, но что же делать, если история нам не сохранила указаний на эти недостатки? Не выдумывать же их!»
Видение Минина
Подробное описание видения Минина можно найти в номере газеты «Нижегородские губернские ведомости» за 1890 год. Там рассказывается о представленном на заседании Нижегородской губернской ученой архивной комиссии реферате А.С. Гациского, который начинается с цитаты из текста Симона Азарьина «О явлении чудотворца Сергия Кузьме Минину». Вот эта цитата в кратком варианте: «Благочестивый муж Козьма Минин, ремеслом – мясник, жил в добродетели. Он часто молился в уединенном помещении - «особой храмине», и однажды заснул там. Перед ним явился чудотворец Сергий и повелел ему собрать казну и воинов и идти на «очищение Московского государства». Минин испугался, так как не знал ничего о воинском искусстве и не придал значения видению. Сергий явился к нему еще раз, но Минин опять проигнорировал видение. Наконец, Сергий явился к нему в третий раз, и только тогда Кузьма послушался его веления. Жители Нижнего Новгорода избрали Минина земским старостой, и он начал собирать ополчение.
По мнению И.Е. Забелина, видение Минина - лишь легенда, и подлинным историческим фактом ее считать нельзя. С другой стороны, Забелин считает, что этому явлению может быть вполне логичное объяснение: Минин мог и правда видеть во сне святого Сергия (если человек о чем-то много думает, это ему и снится). Возможно, Минин размышлял о создании ополчения, молился Сергию, и в результате увидел этот сон.
История праздника народного единства
Праздник был установлен еще при Михаиле Федоровиче Романове в честь того дня, когда полки Минина и Пожарского в соединении с войсками князя Трубецкого очистили Москву от интервентов. Произошло это 25 октября 1612 года. Сейчас мы празднуем День народного единства 4 ноября. В 1918 году Россия перешла с юлианского календаря на григорианский. Различие в датах между тем и другим календарями исчисляется для каждого века по-разному, например, для 20 века – 13 дней, для 19 – 12, а для 17 века – 10 дней. Получается, что к старой дате 25 октября по юлианскому календарю мы должны прибавить 10 дней.
В СССР вместо 4 ноября праздничным днем было 7 ноября – день Октябрьской революции. В 1996 году 7 ноября было объявлено Днем согласия и примирения. В 2004 году Владимир Путин объявил Днем народного единства 4 ноября. Так, этот новый старый праздник укоренился в современности.
