Я не рассказывала маме, что хотела поступить в театральное. Дело в том, что в то время – после войны, родители мало обращали внимания на детей. Мама работала кассиром, работала с утра до ночи, иногда оставалась там, в кассе, ночевать. Когда я училась в школе, я говорила маме:
- Мама, я сегодня «5» получила.
Мама отвечала:
- Молодец.
- А я сегодня «два» получила! – говорила я.
- Молодец, – говорила мама
Я спрашивала:
- А какая разница?
- А ты – говорит – для себя учишься. Хочешь быть дворником – двойки получай. Хочешь быть человеком – пятерки получай.
Когда меня не взяли в театральное, я пришла домой в ужасном состоянии, мама меня вдруг к себе прижала, поцеловала и сказала: «Какое счастье, что ты у меня есть!»
И тогда я умирать не захотела...
Начало взрослой жизни
Я поступила в пединститут. Конечно, концерты, выступления – все это от меня никуда не ушло – я выступала везде и всюду (ходила в театральный кружок студентов). Там у нас был педагог по художественному слову – Георгий Апполинарьевич Яворовский. Впоследствии он перевернул всю мою жизнь...
Я ходила к нему в Дом Учителя в кружок художественного слова. На одном из занятий я прочитала Георгию Апполинарьевичу «Русский характер». Он прослезился, а потом стал разбирать – камня на камне не оставил! Я только подумала: «Ну чего ж ты плакал, если все так плохо?!» Зато эта его критика меня очень подстегнула – если бы он меня похвалил, я бы, может быть, и не стала к нему ходить заниматься, а из-за того, что он меня в пух и прах разнес, я стала ходить к нему на занятия. После нескольких уроков я поняла, в чем был мой недостаток – я переживала все сама, а нужно было, чтобы переживал зритель.
У меня был богатый репертуар – я выступала в Доме учителя, в Филармонии, выступала даже в Драматическом Театре, и как-то Георгий Апполинарьевич мне сказал: «Я договорился, тебя посмотрят в Филармонии». Я не пошла – испугалась, потому что там работали такие уважаемые мной люди, по сравнению с которыми я была просто «шмакодявкой». Георгий Апполинарьевич меня много ругал за нерешительность.
Я окончила Педагогический институт, и меня отправили преподавателем русского языка и литературы в Дивеевское педагогическое училище. Там я сразу же организовала драм-кружок. Два года там проработала, и училище закрыли. Я вернулась в Горький, но нигде не могла найти педагогической работы. Татьяна Петровна Рождественская, с которой я поддерживала связь, нашла мне работу пионер-вожатой в какой-то школе. В это же время Георгий Апполинарьевич нашел мне работу: в Клубе работников торговли требовался заведующий детским сектором. «Там ты будешь на побегушках, а тут ты будешь сама себе хозяйка», – так он мне сказал. И я пошла работать в Клуб работников торговли.
Мне дали пустой стол, и сказали: «Работай». А я понятия не имела, что делать! В Клубе работников торговли постоянно показывали кино – и я по пять сеансов сидела в кино! Так прошла неделя-полторы, тут директор Клуба меня вызывает, и говорит: «Организуется семинар детских работников в Свердловске. Поедешь?» Я согласилась. И вот с детскими работниками я поехала на этот семинар.
Увлечение кукольным театром
Во время семинара нас водили по разным клубам, в одном заводском клубе я увидела репетицию кукольного театра (до этого я была в кукольном театре только в детстве, в Ленинграде, когда меня мама в день моего ангела возила туда на санках на представление). Работница клуба как раз ставила с ребятами «Чиполино». И это мне так понравилось, что я решила организовать такой же театр у себя в клубе.
Когда я вернулась из командировки, то организовала драматический кружок, кружок выпиловки и выжигания, фотокружок, акробатический кружок – нашла преподавателей, и директор Клуба должна была оплачивать их работу. А когда я сказала про кружок кукольного театра, директор махнула на меня рукой: «Уйди из кабинета! Ты уже и так у нас все деньги забрала!» И тогда я вспомнила, что в Пединституте есть занятия с куклами, и ведет их художественный руководитель Кукольного театра Нина Аркадьевна Соколоверова. Я пошла в Пединститут, нашла Соколоверову и спросила, не даст ли она мне студентов для практики. Она подозвала двух девчонок и сказала им, что они будут в качестве практики вести кружок кукольного театра в Клубе работников торговли. Я этим девочкам сказала: «Денег у меня нет, но вы можете водить в наше кино хоть до 50 человек. Хотите – берите с них деньги. Хотите – не берите. Это ваше дело. Каждый месяц у нас выступают артисты с замечательными спектаклями – я обещаю проводить на выступления по 15 человек. А будете с них брать деньги или не будете – это ваше дело». Потом я пошла в Драмтеатр, нашла там бутафора, Валентину Васильевну, и она сказала мне, что сделает кукол для спектакля «Репка». Валентина Васильевна была очень интересным человеком. Я очень любила приходить к ней домой и смотреть, как она делает кукол, веера, шляпки, слушать ее рассказы о театре.
Валентина Васильевна сделала мне кукол, музыкант у нас был клубный, ширму сделал столяр, была маленькая комнатка для реквизита – так и родился мой кукольный театр. Я как заведующий отделением ходила и в один кружок, и во второй, и в третий, смотрела, какая там помощь нужна, кто как работает и заходила также в кукольный.
Подходят ёлки. Наш Клуб давал по 4 ёлки в день. Это были грандиозные мероприятия. И тут – нет моих девчонок – тех двух студенток, что вели кружок кукольного театра. Спектакль – ему последние штрихи нужно было сделать, а их нет...
Телефонов тогда не было. Я пошла в Пединститут, разыскала девчонок, они машут на меня руками, говорят: «Ради Бога, Нина Андреевна, уходите, у нас сессия». Что я могла сказать в ответ? Я понимала – сессия есть сессия. Я вернулась к ребятам, которые занимались в кружке кукольного театра и сказала: «Давайте все-таки спектакль доведем до ума!»
И вот мы поставили спектакль «Репка» на ёлках – он стал дебютом ребят из кружка. После этого я решила поставить с ними еще один спектакль – «Веселые медвежата». Для него мне нужны были новые куклы, и я попросила Валентину Васильевну сделать их, но она неожиданно отказалась: «Сама их делай, я тебе их делать не буду. Ты сама умеешь!» Мне пришлось создавать кукол самой.
Ожившие куклы
Через некоторое время куклы были готовы и мы с ребятами поставили спектакль на районном смотре (кстати, двое из них ко мне до сих пор приходят, хотя им уже за 70...) После спектакля ко мне подошла Нина Аркадьевна Соколоверова и говорит: «Ты ведь ни бельмеса не понимаешь в том, что делаешь! Хочешь я тебе помогу?» Я согласилась. «Только я резкая бываю», – сказала Нина Аркадьевна, – могу тебя и обидеть». Меня это нисколько не испугало.
Нина Аркадьевна несколько раз приходила на занятия моего кружка, резкой не была никогда, только всегда говорила ребятам: «Вы зачем пришли? Вы зачем уходите?» (так она старалась выработать у них целеустремленность).
Приходила ко мне и художник Дрягина. «Ну что ты сделала? У тебя все медведи – как один. Не отличить ни бабку от деда, ни медвежонка от медвежонка – ну никого отличить нельзя! Все они у тебя одинаковые, глаз не видно, носа не видно – черные пуговки на коричневом, ну что там видно?» – раскритиковала она меня.
Наш спектакль, несмотря ни на что, выиграл районный смотр, и нас пустили на городской. Мы выступали под аплодисменты! Зал просто гремел! Нина Аркадьевна опять подошла ко мне после спектакля и сказала: «Такого я от тебя не ожидала!» Подошла и Дрягина: «Знаешь, это верх всего, что ты сделала!» Мало того, что все куклы у меня были одеты в костюмчики – у Мишки (медвежонка) – кепочка, дед-медведь был седой, бабка-медведица была в платке, так еще Тобка (медвежонок-девочка) пускала слезы в зал, орала благим матом, дрыгала не только передними лапками но и задними!
Знаете, как я сделала слезы Тобке? Клизмой. Резиночка проходила через глазки, и когда грушу нажимали – из них брызгала вода! Когда Тобка ложилась на спину и закатывала истерику, один актер двигал ее передние лапы и пускал клизмой слезы, а второй в это время двигал задние лапы!
В итоге за это блестящее представление нас отправили на областной смотр! Так родился из меня руководитель кукольного театра. Я стала вести несколько кукольных кружков. Георгий Апполинарьевич как-то раз сказал мне, что его жена уже не может вести кукольный кружок в Сормове, и предложил работать там вместо нее. Мы с ребятами даже на телевидении выступали со спектаклем, причем в труппе были одни мальчишки – они играли все женские роли!
Два года я отработала в Сормове, потом моя приятельница, директор Дворца пионеров Елена Александровна Аврова, предложила мне работать у нее. Я согласилась и стала работать еще и во Дворце пионеров. Там мне дали небольшой зал. Как-то раз я шла по первому этажу Дворца пионеров, вижу – одна комната открыта. Комната эта была довольно большая, в ней стояли мотоциклы. И у меня родилась идея! Я своим ребятам говорю: «А ну-ка давайте все мотоциклы – в коридор!» Мы оформили эту комнату под кукольный, поставили ширму, сделали освещение. Получился зал на 30-40 мест. Так у нас организовался небольшой кукольный театр. К нам стали приходить школьники, всех ребят из Клуба я перевела сюда, они все записались во Дворец пионеров.
Как во французском анекдоте
Как-то иду я вместе с Георгием Апполинарьевичем, и он мне говорит: «Нин, зайдем со мной в Театральное училище». Зашли. Он предлагает: «У меня сейчас занятие – посиди на нем» (потом мы с ним куда-то собирались идти – я уже не помню куда). Я сижу у него на занятии – мне смешно! Это был урок речи с дыхательными упражнениями, когда все мычали, рычали как дикие звери! Я сидела, надрывалась со смеху! После занятия Георгий Апполинарьевич позвал меня в кабинет директора, Виталия Александровича Лебского. Я его хорошо знала – по Дому Учителя – он вел там драматический кружок. Георгий Апполинарьевич ему говорит:
- Слушай, Вить, я тебе педагога привел по речи.
Я говорю:
- Чего?
- Она у нас будет работать педагогом!
- Вы что с ума сошли?! – крикнула я.
...продолжение следует...
